Spectator: отчаявшись найти «душу» России, британская писательница утешилась Достоевским

Если говорить о личных и профессиональных качествах писателя-путешественника, то сложно превзойти в этом британку Сару Уилер, специалиста по Арктике и Антарктике и автора таких популярных на Западе произведений в приключенческом жанре, как «Магнетический Север» и «Терра Инкогнита», отмечает Вив Гроскоп в статье для The Spectator. Однако новая книга Уилер под названием «Грязь и звёзды: Путешествия по России с Пушкиным и другими гениями Золотого века», которая рассказывает о её поездке в Россию, вызывает довольно смешанные впечатления, говорится в статье.

Её задача заключалась в том, чтобы запечатлеть Россию в двух ракурсах, поясняет The Spectator: во-первых, «глазами любимых ею русских писателей-классиков», а во-вторых, через жизнь современных россиян «за пределами территории между Москвой и Санкт-Петербургом, о которой говорят редко». Она сосредоточила своё внимание на части суши, простирающейся через восемь часовых поясов, и на которой любому путешественнику «гарантирован демонстративно холодный приём — во всяком случае, вначале», отмечается в статье. «Я искала не ту Россию, о которой пишут в новостях, а Россию общечеловеческую, с её повседневными проблемами, и моими гидами были писатели Золотого века», — так описала свою миссию сама Уилер.

Эта «увлекательная и познавательная книга» выполняет две функции, поясняется в статье: с одной стороны, она является справочником по лучшей русской литературе 1800 —1910 годов, написанным во время поездки по стране. И в то же время она содержит «прекрасные путевые заметки о России, в которых написано обо всём, что только можно себе представить» — от ивы, склонившейся над центральной аллеей, ведущей к усадьбе Толстого в Ясной Поляне, до далёких берегов Байкала, где Уилер находит вкусные блюда из белой рыбы в тех местах, где Чехов «смог найти только водку, что заставило его предположить, что русские — это свиньи», пишет The Spectator.

По мнению автора рецензии, из этой книги многое могут почерпнуть те, кто уже знает писателей-классиков (Толстого, Достоевского, Пушкина, Тургенева, Гоголя), но в то же время она будет интересна и для тех, кто хочет узнать больше о России или просто с головой погрузиться в чтение. В этом «увлекательном и похожем на сон» повествовании Уилер рассказывает о своих поездках по российским просторам за тысячи километров, во время которых она останавливается в разных домах, где её встречали в основном «угрюмые, ко всему придирающиеся и всем недовольные хозяева», удручающие своим «скупым гостеприимством».

В то время как сама писательница усердно стремилась добраться «до сердца России (или её души)», пытаясь освоить русский язык и окунуться в атмосферу этой страны, прочувствовать её, как это делали великие русские писатели, и ощутить то, что существует за рамками досужих разговоров на общие или политические темы, говорится в статье.

Хотя новая книга Уиллер о России и пользуется успехом, эти её поиски изначально были «обречены на неудачу» по целому ряду причин, включая лингвистические и психологические, пишет The Spectator: «Русские, как выяснила Уилер, не склонны анализировать или открывать душу незнакомцам, и даже задавать себе или другим много вопросов». Однако британская писательница не сдаётся и продолжает искать разгадку. Но повсюду в России, куда бы она ни приехала, Уиллер везде встречает примерно одно и то же — «бытовой расизм и гомофобию», недоверие к Западу и либеральной демократии и убеждённость в том, что «Путин — это царь», который нужен россиянам, говорится в статье.

«Она вздыхает и с достоинством сносит испытания с тем же смиренным терпением, которое она обнаруживает у русских. Но чем больше она стремится проникнуть в суть этих людей, понять их, тем больше они оказываются непостижимыми — или делают вид, что таковыми являются», — отмечает The Spectator. В итоге британка приходит к выводу, что в своей жизни миллионы русских за пределами больших городов, которых она хотела показать, на протяжении всей своей жизни фактически «поглощены в целом скучным и никудышным делом — быть русскими», сообщается в статье.

Это не мемуары, но книга в целом «проникнута ощущениями Уилер как путешественницы», поясняет The Spectator: «Это невероятно честный рассказ, который Уилер писала, решительно сняв «розовые очки», и в её мрачной патетике есть нечто неотразимое. И наступает момент, когда она уже не может без России — и даже когда она не в России, она заставляет себя печь пирожки с творогом и посещать ужасные русские магазины в Лондоне, чтобы чувствовать, будто она всё равно связана с этой страной. Это сложный, мрачный роман, в котором отражены непростые отношения любви и ненависти, которые были у многих великих писателей со своей страной и народом».

Хотя можно не всегда соглашаться с её выводами, задаваясь вопросом, не являются ли они результатом «собственного уныния» британской писательницы, на которое она намекает в начале книги, однако при прочтении зачастую возникает и «чувство досады» из-за того, что в России автору досталось слишком мало моментов озарения, радости или энтузиазма, подчёркивается в статье: «Когда Уилер пишет о «бальзаме», успокоении, которое в смутные времена ей дал Достоевский, ей веришь. И мне захотелось встряхнуть некоторых русских, которых она встречает во время путешествия, за то, что они были такими угрюмыми брюзгами, когда ей нужны были всего лишь друзья и смех».

Но в итоге, кажется, британка всё же смогла кое-что понять о том, что такое «сдержанность, терпение и чёрный юмор» русских, квинтэссенцией чего служит монолог Сони в чеховском «Дяде Ване», о котором она говорит с мрачным удовлетворением, как о воплощении всей жизни, испытаний и переживаний жителей России: «[Мы] будем терпеливо сносить испытания, какие пошлёт нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрём и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько». И в то же время Уилер очень к месту цитирует старую советскую шутку, которую россияне любят повторять до сих пор: «Мы хотели, как лучше. А получилось, как всегда», — заключает The Spectator.