В украинской современной литературе и кинематографии наметилась новая тенденция: с недавних пор украинцам тонко начали намекать, что пока одна часть Украины находилась под гнётом российской империи, вторая хорошо себя чувствовала в составе Австро-Венгерской. Как пишут «Вести», эксперты считают, что украинские идеологи занялись поиском меньшего из зол, но выглядит это как поиск «нового хозяина». Кроме того, сценаристы и публицисты забывают о том, что городское население Западной Украины до 1939 года было преимущественно не украинским, а этнические украинцы едва ли не на официальном уровне были признаны неблагонадёжными.
В украинском кино наметились новые тенденции: местом съёмок всё чаще становится Львов, на главные роли приглашают польских актёров, а сюжет развивается в конце XIX — начале XX века на Западной Украине, когда эта территория принадлежала Австро-Венгерской империи, а потом Польше. Как пишут «Вести», поводом для этого стали несколько причин — одни из которых связаны с бизнесом, а другие — с новой украинской идеологией.
Как отмечает издание, после того как украинские кинокомпании перестали снимать фильмы и сериалы на две страны — для России и Украины, — продюсерам пришлось искать новые рынки и новых компаньонов. Наиболее подходящей и готовой к сотрудничеству оказалась Польша. Уже вышло несколько сериалов совместного производства, которые получили хорошие рейтинги на польских каналах. Или чисто украинские телефильмы, которые неожиданно очень понравились польским зрителям, — например, сериал «Крепостная».
Однако есть и другая, идеологическая, причина. По мнению ряда историков, в украинской современной литературе и кинематографии началось противостояние современной российской трактовке истории. Последние несколько лет противопоставление сводилось к тому, что одни из главных врагов украинцев — это русские, как это показано в фильмах «Тайный дневник Симона Петлюры» и «Чёрный ворон». Но с недавних пор украинцам тонко начали намекать, что пока одна часть Украины находилась под гнётом Российской империи, вторая хорошо себя чувствовала в составе Австро-Венгерской.
«В отличие от России, в Австро-Венгерской империи больше соблюдались права человека, и она была более демократичной. Например, каждая большая этническая группа могла свободно разговаривать и обучаться на своём языке, чего не было при русских царях. Кроме этого, Львов в этот период был интеллектуальным центром Западной Украины», — говорит историк Максим Казаков.
В то же время, отмечает издание, современные украинские сценаристы и публицисты забывают о том, что городское население Западной Украины до 1939 года было преимущественно не украинским. Более того, с началом Первой мировой войны этнические украинцы едва ли не на официальном уровне были признаны неблагонадёжными, ведь до 1914 года в среде украинской интеллигенции на территории Австро-Венгрии были популярны идеи воссоединения с Российской империей. Даже первые концентрационные лагеря были созданы не нацистами, а властями Австро-Венгрии в начале ХХ века. Крупнейшим источником информации о зверствах тех времён является «Талергофский альманах», состоящий из четырёх томов и описывающий террор и зверства против украинцев в империи Габсбургов.
«Здесь главная проблема — в самоидентификации украинцев. Теперь всё, что связано с Российской империей, воспринимается у нас как нечто чуждое. А многие герои украинской истории, которых сейчас возвели на пьедестал, — Бандера и Шухевич — как раз родом из Австро-Венгерской империи. Поэтому сейчас мы создаём мифический и надуманный образ украинца, хотя для Австро-Венгерской империи такой нации, как украинцы, не было», — говорит историк и публицист Виктор Савинов.
Историки также считают, что украинские идеологи занялись поиском меньшего из зол, но выглядит это как поиск «нового хозяина».
