WSJ: «Там теперь капитализм» — экономика Северной Кореи под санкциями гнётся, но не ломается
Международные экономические санкции, введённые против Пхеньяна в последние годы, судя по всему, так и не нанесли ей серьёзного урона, пишет The Wall Street Journal. Как сообщает издание, одна из причин — сдвиг КНДР к «более рыночной экономике», запущенный Кимом Чен Ыном ещё десять лет тому назад и лишь ускорившийся в последнее время.
Reuters
Всё более жёсткие санкции, которые вводят США против Северной Кореи, дабы заставить Пхеньян отказаться от ядерной и ракетной программ, по всей видимости, не работают: экономические показатели свидетельствуют о том, что торговля сохраняет устойчивость, в стране «укореняются рыночные силы», а многие жители, которым пришлось в девяностые годы прошлого века пережить значительно более масштабный кризис, успешно приспосабливаются к новой экономической конъюнктуре. Об этом пишет The Wall Street Journal со ссылкой на «три десятка диссидентов, сотрудников гуманитарных организаций, правительственных чиновников и других людей, побывавших» в КНДР.
По данным американской газеты, несмотря на то, что санкции США и других стран, наложенные на Пхеньян — в том числе и новые торговые ограничения, введённые Вашингтоном в 2016 и 2017 годах — всё же нанесли стране определённый урон, «лишив режим и элиту дохода от торговли» с внешним миром, северокорейская экономика во многом «держится»: цены на рис остаются на стабильном уровне, а цены на бензин, поднявшись было после ужесточения санкций, уже успели снизиться по сравнению с пиковыми значениями осени 2017-го. Кроме того, северокорейский вон сохранил стабильный курс по отношению к доллару, в Пхеньяне продолжается реализация строительных проектов, а многие иностранные продукты, которые «были заметнее до ужесточения санкций» — к примеру, китайские полуфабрикаты — уступили место на полках магазинов местным аналогам, ставшим доступными благодаря расширению производства северокорейскими фабриками, перечисляется в материале. Согласно свидетельствам людей, сумевших побывать в Пхеньяне и других крупных городах, быт в них даже улучшился — стало больше электричества и подешевел нужный для отопления домов уголь.
Составить точное представление о северокорейской экономике непросто, поскольку немногочисленные официальные данные ненадёжны, а изучить условия жизни в сельской местности, которая обычно отстаёт по уровню жизни от «витринной» столицы, не представляется возможным из-за ограничений для иностранцев, продолжают авторы статьи. Многие исследователи подозревают, что Пхеньян поддерживает экономику, расходуя накопленные до ужесточения санкций валютные резервы, но когда они закончатся — неизвестно. Как заявил в интервью WSJ профессор факультета экономики Национального университета Сеула Ким Бюн Ён, если санкции действительно повредят экономике Северной Кореи, первыми признаками такого вреда станет снижение продаж предметов роскоши и товаров длительного пользования вроде бытовой техники и одежды — однако заметить эти признаки в КНДР невозможно из-за отсутствия данных. Впрочем, как минимум один «видный диссидент» — бывший заместитель посла Северной Кореи в Великобритании Тай Ён Хо — недавно сообщил журналистам, что у Пхеньяна заканчиваются средства на реализацию некоторых проектов, отмечается в статье.
Сколько ещё лидер Северной Кореи Ким Чен Ын сможет «поддерживать экономику на плаву» — важнейший вопрос для Вашингтона: на этой неделе президент США Дональд Трамп проведёт встречу с Кимом, и если санкции не оказывают должного эффекта, переговоры станут для Трампа гораздо более трудными, предупреждают обозреватели WSJ.
По данным американской газеты, среди факторов, помогающих Пхеньяну уклоняться от санкций и «сохранять приток иностранной валюты и нефти» фигурируют нелегальные сделки по продаже «чёрного золота», осуществляющиеся в открытом океане путём перелива с одного корабля на другой, а также экономическая поддержка старого союзника КНДР Китая. Между тем, и исследователи, и перебежчики говорят, что сама северокорейская экономика за последнее десятилетие стала гораздо более гибкой: погибающую плановую систему сменила «динамичная система хозяйствования, основанная на предпринимательстве» и дающая жителям страны больше способов для зарабатывания денег, констатируют авторы. Такая трансформация началась много лет назад, но особенно ускорилась при Киме Чен Ыне, который «не стал трогать частные рынки и позволил фермерам продавать излишек продукции, а прибыль — оставлять себе». Кроме того, новый глава государства стал закрывать глаза на существование рынков, если те платили режиму отчисления, и не запретил хождение американского доллара и китайского юаня, которые теперь широко используются населением в расчётах. Наконец, Ким Чен Ын сохранил стабильный курс вона, отказавшись печатать дополнительные деньги и сдержав таким образом инфляцию, а также в 2015 году внёс поправки в законодательство, расширив самостоятельность компаний в ведении бизнеса и даже позволив им определять цену и объём производства товаров, говорится в статье.
Реформы Кима побудили богатых северокорейцев, которых называют «тончжу», то есть «хозяева денег», к созданию тесно связанных с государством компаний, ставших стабильным источником дохода для властей благодаря неофициальному рынку. Как поведал в интервью WSJ один «тончжу, покинувший страну в 2018 году, он за $80 тыс. приобрёл государственный сталелитейный завод и — заплатив властям ещё $25 тыс. за разрешение на торговлю — стал продавать сталь в Китай; при этом предприниматель занижал показатели по объёмам производства и реализовывал получавшийся «излишек» через чёрный рынок всё тем же китайским партнёрам. Вырученные таким образом средства он частично забирал себе, а частично — использовал, чтобы покрывать расходы завода и платить зарплату сотрудникам. Вне зависимости от того, как шли дела у предприятия, он был обязан отдавать примерно $15 тыс. Пхеньяну, и чтобы выполнять такие показатели по иностранной валюте, его компания также стала продавать сталь внутренним потребителям и заниматься контрабандой, пишет WSJ.
Согласно южнокорейским данным, в настоящий момент северокорейская экономика фактически примерно на 70% является рыночной, а домохозяйства получают примерно 60% прибыли от формально запрещённой законами деятельности, пишут журналисты WSJ. Часть жителей страны платят взятки начальству на назначенных им государством рабочих местах и просто не ходят на такую работу, зарабатывая деньги внутри «неформальной рыночной экономики». Как поведал один северокорейский перебежчик, покинувший страну в 2017 году, сам он получал доход, продавая часть пойманных им креветок и рыбы на чёрном рынке, а его знакомые, производившие подошвы для обуви, зарабатывали, сотрудничая с другими семьями, делавшими верхние части ботинок. «Там теперь капитализм», — говорил мужчина о своей родине.
Сейчас в Северной Корее действует более 400 официальных рынков, где продаются как местные товары, так и импортная продукция, часто завозимая в страну контрабандно, пишет WSJ. По некоторым данным, Пхеньян зарабатывает десятки миллионов долларов в год, облагая эти рынки различными налогами и пошлинами. По наиболее свежим оценкам Центробанка Южной Кореи, экономика Севера в 2017 году сократилась на 3,5%, однако эксперты по КНДР убеждены, что эти показатели неверны, поскольку не отражают неформальную экономическую деятельность. А некоторые из покинувших страну диссидентов не исключают, что ужесточение санкций даже может оказаться в итоге стимулирующим фактором для перехода Северной Кореи к более рыночной экономике, пусть она и не признаётся официально, а режим забирает значительную часть прибыли себе, подчёркивают обозреватели WSJ.
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
