Berliner Kurier: память о Сталинграде не даёт покоя немецкому ветерану
Карл-Ханс Майер, родившийся в 1921 году, — один из немногих ныне живущих ветеранов, прошедших Вторую мировую войну, пишет Berliner Kurier. Когда-то он хотел стать актёром и режиссёром, но война сделала его завоевателем и оккупантом, заставила убивать других людей, пишет журналист издания Андреас Фёстер, пообщавшийся с бывшим солдатом вермахта.
В годы войны он побывал в Польше, Дании, Бельгии, Франции, Испании и под Сталинградом. Сегодня он перелистывает страницы в альбоме с фотографиями, вспоминая свои молодые годы. Однако после 1941-го снимков нет: «Тогда я был в России. Там больше не фотографировали, только стреляли».
За две недели до того, как Майер попал на Восточный фронт, Германия напала на Советский Союз. Поначалу план «Барбаросса» шёл хорошо, и за короткое время силам вермахта удалось занять часть территорий, потому что руководство в Москве не ожидало нападения Гитлера. Наступление немецких войск было остановлено только в декабре 1941 года под Москвой. Сам немецкий ветеран вместе со своим подразделением добрался до Калинина на Волге. Там он получил тяжёлое осколочное ранение в ногу и был отправлен в госпиталь. По выздоровлении он снова вернулся на Волгу, но уже не в Калинин, а к Сталинграду. Там он отвечал в своём подразделении за танки и военный транспорт.
По воспоминаниям Майера, это было осенью 1942 года. «Линия фронта не перемещалась, город просто не удавалось взять. Настроение среди солдат было скверное», — вспоминает бывший солдат вермахта. Наступление не продвигалось, войска голодали, потому что со снабжением были трудности. Среди солдат город уже прозвали «Сталингроб», а впереди их ещё ждала зима с типичными для этой местности суровыми морозами. В то время Майер получил приказ вернуться в Германию и привезти оттуда запчасти для танков. Он уверял, что это ни к чему, потому что танки всё равно давно завязли в грунте и не сдвинутся с места до зимы, но офицер настаивал — и Майера это спасло: в ноябре 1942 года немцы были взяты в окружение.
Майер в это время уехал в Германию и пустился в обратный путь с четырьмя вагонами запчастей для танков. Когда он наконец добрался до Одессы и спросил на вокзале, к какому составу, идущему на Сталинград, он сможет прикрепить свои вагоны, то узнал, что «Сталинграда больше нет». «Моих товарищей я больше никогда не видел», — рассказал немецкий ветеран. Около 150 тыс. немцев погибли в боях или от голода и холода в сталинградском котле.
Майер был откомандирован в Тбилиси, оттуда — в современный Донецк, который вскоре отвоевали советские войска. 6 мая 1945 года подразделение Майера было расформировано — тогда он находился в Чехии. Вместе с товарищем он сменил униформу на гражданскую одежду и смог добраться до Баварии, но наткнулся на американских военных, которые через пару дней передали их советским войскам.
Следующие десять лет Майер провёл в рабочих лагерях в Брянске, Горках и Свердловске, а также снова побывал в Сталинграде, где как военнопленный участвовал в восстановлении разрушенного города. Так он потерял на войне и «в аду советского ГУЛАГа» свои лучшие молодые годы. Только осенью 1955 года Майер вернулся домой к своей семье — после того как канцлер Конрад Аденауэр договорился с Москвой о возвращении почти 10 тыс. немецких военнопленных.
Однако война так и не отпустила Майера, отмечает Berliner Kurier. Он пишет книги о «травме Сталинграда» и «историях из ГУЛАГа», о «сталинских уголовных процессах против немецких солдат». Это не рассказы о героических деяниях его соотечественников и не критические размышления о преступлении столетия и собственной вине. Даже сейчас, по прошествии более полувека, Майер не хочет об этом рассуждать: «Мы были солдатами, не политиками».
В то же время он уже восемь раз был в России и встречался там с ветеранами Красной армии, сообщает издание. Он также состоит в обществе, выступающем за то, чтобы останки советских и немецких солдат были изъяты с полей сражений и похоронены должным образом. В апреле 2016 года Майер присутствовал при перезахоронении останков 18 советских солдат, погибших в битве за Берлин. Тогда российский посол подошёл и спросил его, что он, бывший солдат вермахта, делает здесь, ведь это были его противники. «И я сказал ему: для меня это были молодые люди, которые просто хотели жить — точно так же, как и я», — рассказал ветеран войны Майер журналисту Berliner Kurier.
