«Мексике пора в Европу?»: Svenska Dagbladet задумалась о перспективах расширения ЕС
На протяжении последних трёх лет тема брексита занимала умы всех людей, думающих о будущем ЕС. «Простите, что я на полном серьёзе встреваю в это реалити-шоу, но нам следует переключиться на другой, настолько же важный вопрос: расширение ЕС», — пишет в своей статье для Svenska Dagbladet Эрик Жига.
«Я знаю, что в нынешние времена это не кажется чем-то очевидным, однако продолжение роста союза — это и есть его самоцель», — считает обозреватель.
В 1987 году Турция подала заявку на вступление в ЕС — при этом в то время правительство Швеции даже произносить фразу «членство в ЕС» не осмеливалось. С момента старта переговоров в 2005 году Анкарой было выполнено лишь одно из 35 требований, необходимых для вступления в Евросоюз. Во многом в таком исходе повинна сама Турция. Членство в ЕС неактуально для страны, пока та не достигнет соответствующего отношения к правам человека и не будет проводить приемлемую экономическую политику.
«До этого Турции далеко. Выйдет ли эта страна когда-нибудь на такой уровень? Трудно сказать. Однако одно мы знаем наверняка: ни Турции, ни Европе не идут на пользу высказывания европейских политиков о том, что Турция никогда не станет членом ЕС — даже если выполнит требования», — считает Жига.
По словам обозревателя, несколько лет назад он читал лекции турецким студентам в Стамбуле. Некоторые из них принимали участие в протестах против Эрдогана. Они критически оценивали курс своей страны, однако признавали, что убедить их земляков в том, что Анкаре следует стремиться на Запад, оказалось довольно сложно.
«Если бы у ЕС был бы более открытым, Турция могла бы и поныне двигаться в правильном направлении. Возможно, это была крупнейшая ошибка ЕС», — полагает автор.
Бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт считал, что «евромагнетизм» сыграл решающую роль в демократическом развитии материка: надежда на вступление в ЕС обеспечила выживание демократиям Южной Европы в начале 80-х годов. Этот же фактор принудил к миру Балканы в 1990-х. Кроме того, этот «магнетизм» во многом был той силой, которая способствовала положительным реформам в Турции. «Что произойдёт, когда ЕС утратит это притяжение, и эта сила станет слабее?» — задаётся вопросом Жига.
«Евромагнетизм» сохраняется с помощью развития союза, однако для этого требуется его расширить. В противном случае окружающий мир устанет ждать. При этом могут найтись и другие игроки, которые начнут манить потенциальных членов своей полуоткрытой дверью.
В расширенном составе ЕС займёт сильные позиции на Ближнем Востоке, на Средиземном и Чёрном морях — в регионах, где ЕС грозят самые серьёзные вызовы. Для граждан в ближнем зарубежье ЕС стремление на Запад станет хорошей альтернативой радикализации. В этом контексте Запад сможет развенчать миф о том, что религиозные особенности ставят на этом стремлении крест. «В исходных условиях, отличающихся от сложившихся в странах ЕС, многие видят проблему, однако это обстоятельство также добавляет динамики в сотрудничество, которому нужно как раз именно это», — считает автор.
«Турецкий вопрос» на протяжении долгого времени определял ход дискуссии о расширении ЕС. Однако есть ещё четыре других потенциальных кандидата. Кроме того, в Швейцарии, Норвегии и Исландии раньше тоже подумывали о членстве в ЕС. Украина с течением времени также попытается вступить в союз. Этот вопрос поднимался даже в России — в последний раз в 2009 году на саммите в Стокгольме. Для постпутинской России, по мнению обозревателя, такой путь может оказаться вполне возможным.
«Кроме того, настало время возобновить дискуссию о том, как ЕС следует относится к заявкам со стороны нееврпопейских стран. Строится ли союз на общих ценностях или на географическом положении? Если, к примеру, НАФТА развалится, то могут ли Канада, Мексика или США вступить в ЕС?» — задаётся вопросом автор.
«Важные и совсем непростые вопросы ждут своего ответа. Вне зависимости от исхода брексита», — подводит итог Эрик Жига.
