Правозащитник: борьбе с экстремизмом Великобритания учится у России — а зря
В феврале 2018 года Комиссия США по международной религиозной свободе (USCIRF) опубликовала доклад о политике российского правительства в области борьбы с экстремизмом и влиянии этой политики на свободу вероисповедания, пишет в своей статье для Forbes правозащитница Эвелина Очаб. Как поясняет Очаб, в документе, озаглавленном: «Как придумывают экстремистов», высказывается крайне критическая точка зрения на методы российских властей. В частности, авторы доклада считают, что Москва использует «чрезмерное регулирование» и «тактику запугивания» в качестве «универсального решения» для различных проблем, с которыми сталкивается страна, и применяет «нормы, предназначенные для защиты народа и национальной безопасности, для того, чтобы наказывать людей за исповедование своей религии». Кроме того, эксперты USCIRF считают, что «крайне расплывчатое определение» экстремизма в российском законодательстве даёт российским властям возможность «вмешиваться в мирные религиозные практики и преследовать верующих». По мнению аналитиков организации, наиболее уязвимой для законов против экстремизма группой являются мусульмане, однако в последние годы под их удар попали и другие религиозные сообщества, которые «традиционно порицаются Русской православной церковью», говорится в статье Очаб.
Как отмечает правозащитница, российский федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» определяет экстремизм как «пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности». По мнению Очаб, хотя закон задумывался для противодействия разжиганию ненависти, подобное определение «чрезмерно широко и оставляет много места для широкой интерпретации, под которую может подпадать практически любая деятельность». Между тем, несмотря на то, что «главные проблемы» с российским законодательством в сфере борьбы с экстремизмом «вскрылись только в последние годы», отдельные его положения были приняты ещё десять лет назад, подчёркивает автор. Более того, напоминает она, принятую в России юридическую формулировку понятия «экстремизм» ещё в 2009 году критиковали в Комитете по правам человека ООН — и тогда Москве рекомендовали уточнить её, дабы «исключить любую возможность произвольного применения» соответствующего закона. Тем не менее, как об этом говорится в докладе USCIRF, Россия так и не последовала данным рекомендациям и, напротив, даже добавила в закон «ещё больше ненужных положений».
Впрочем, Россия — отнюдь не единственная страна с «размашистым подходом к экстремизму», продолжает Очаб. Так, в Великобритании установлено «ещё более широкое определение» экстремистской деятельности — пусть и содержится оно не в законах, а в официальной политике страны в области противодействия экстремизму, говорится в материале. В ней понятие «экстремизм» определяется как «явно выраженное либо активное несогласие с нашими фундаментальными ценностями, включая демократию, верховенство права, индивидуальные свободы и взаимное уважение и терпимость друг к другу различных вер и воззрений; кроме того, мы рассматриваем как экстремистские призывы к уничтожению личного состава наших вооружённых сил». По мысли Очаб, данная формулировка совершенно не проясняет, в чём же заключаются упомянутые «фундаментальные» установки, а попытки определить их через «так называемые британские ценности» обречены на провал, поскольку на деле даже внутри самой Великобритании мало кто понимает, каковы из себя эти национальные ценностные ориентиры. К примеру, согласно опросу, проведённому британской службой социологических исследований ComRes, равенство назвали среди «самых важных» британских ценностей лишь 23% респондентов, тогда как чувство юмора внесли в этот список 29%, а вежливость — 27%.
И всё же даже такая «расплывчатая и путаная» борьба с экстремизмом находит внутри Великобритании своих сторонников — и те полагают, что британским властям следует ещё активнее бороться с любыми, даже ненасильственными проявлениями радикализма, пока те не переросли в терроризм, пишет Очаб. По мнению правозащитницы, такая точка зрения верна, однако подобный подход не будет работать до тех пор, пока Лондон не начнёт решать давно назревшую проблему «британских подданных, воевавших за «Исламское государство»*. Как подчёркивает автор, в октябре 2017 года аналитический центр Soufan Group сообщал, что из Великобритании в Сирию и Ирак для вступления в ИГ в общей сложности отправились более 850 человек, включая более 100 женщин и 50 детей; при этом ещё 1172 лица из Соединённого Королевства были задержаны при попытке проникнуть на сирийскую территорию через Турцию, и 106 из них были депортированы назад в Великобританию. По тем же данным, из всё-таки попавших в Сирию бойцов ИГ домой вернулись более половины (425 человек или больше). Между тем, согласно данным, предоставленным Лондоном Совету Европы, на январь 2017 года в стране за преступления, «связанные с ИГ», был осуждён только 101 человек — но британские власти не уточняют, идёт ли речь исключительно о тех, кто покидал пределы Великобритании, или же ещё и о тех, кто поддерживал деятельность ИГ, находясь внутри страны, отмечает Очаб. Наконец, тот же Soufan Group собирал информацию исключительно о людях, пытавшихся примкнуть к ИГ, а ведь аналогичная проблема может существовать и относительно других террористических организаций, предупреждает правозащитница.
Как полагает Очаб, прежде, чем «вводить туманные и широкие нормы, касающиеся всех подряд», Великобритании следует для начала разобраться с «возвращенцами из ИГ» — ведь пока британская политика, которая «бьёт по всем формам экстремизма», оказывает негативное влияние на самые разные сообщества внутри страны, вопрос людей, пытавшихся примкнуть к «Исламскому государству», так и остаётся нерешённым. «Курс Великобритании (в плане борьбы с экстремизмом. — ИноТВ), быть может, пока и далёк от российского. Однако коль скоро Великобритания собирается вводить новые законы, устанавливающие уголовную ответственность за просмотр «экстремистских» материалов в сети интернет, а также даровать только что созданному Комитету по борьбе с экстремизмом ещё пока даже не определённые полномочия, этот разрыв будет сокращаться, — подытоживает правозащитница. — Положение дел в России, о котором подробно рассказывается в докладе USCIRF, должно стать для британского правительства и других стран предостережением о том, насколько опасно решать вопросы безопасности неподходящими методами и игнорировать при этом реальные проблемы».
* «Исламское государство» (ИГ) — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.
