Вышло вовсе и не так

Название — не самое важное для аэропорта. Главное, чтобы багаж выдавали вовремя, чтобы хорошо работал контроль безопасности и чтобы чашка кофе стоила не 1000 рублей.

А в честь кого аэропорт назван, обычно даже и не замечают, как не замечают, в честь кого назван самолёт, на котором летят.

Люди летят в первую очередь в Рим. Кто-то знает, что римский аэропорт называется Фьюмичино. И единицам известно, что это аэропорт Рим-Фьюмичино имени Леонардо да Винчи. Определённая логика в этом есть: главный аэропорт страны назван в честь того, кто за пределами страны известен в наибольшей степени. 

В России теперь тоже решили всем аэропортам дать имена великих соотечественников. Процедуру проводят стремительно: 5 декабря уже объявят имена, которые будут носить аэропорты, а сама идея оформилась только 4 октября. 

И теперь люди голосуют. Это не было делом принципиально важным, пока самого дела не было. Все летали из Шереметьева в Пулково, иногда — в Кольцово. Но как только речь зашла об именитых земляках, людям стало интересно. 

Следуя логике именования римского аэропорта, Шереметьево должно стать имени Пушкина. Главный аэропорт страны и главный русский человек. 

Но какое отношение к Москве имел Пушкин? Самое опосредованное. Александр Пушкин в первую очередь ассоциируется с Санкт-Петербургом. Но нашёлся петербуржец, который в голосовании пока ведёт, — Пётр I. И это понятно. «Через 15 минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту имени Петра Великого города Санкт-Петербурга». Звучит. Санкт-Петербург — город имперский, ему и аэропорт имени императора подойдёт. 

За имя Пушкина в это же время борется и псковский аэропорт. Рядом с Псковом Пушкинские горы, Михайловское — значительная часть биографии поэта.  

Но, вспомните честно, когда вы вообще слышали, что кто-то полетел во Псков? Никто не будет упоминать название псковского аэропорта даже походя. Для псковского аэропорта Пушкин, пожалуй, великоват. 

Эта кампания с именами для аэропортов открывает нам страну. Если в Центральной России Пушкин довольно вяло борется с Петром Великим, то, например, за то, чтобы аэропорту Горно-Алтайска присвоили имя, проголосовали уже 10 000 человек. И с большим отрывом лидирует Григорий Чорос-Гуркин. Художник, ученик Шишкина, телеут по национальности. Автор прекрасных пейзажей «Ночь жертвы» и «Хан-Алтай». В 1937 году Гуркин был арестован по обвинению в создании националистической организации и шпионаже в пользу Японии. Расстрелян. 

Также по теме

«Пластмассовый мир победил»: шесть ярких цитат Егора Летова

10 лет назад не стало музыканта, автора песен, основателя и лидера группы «Гражданская оборона» Егора Летова. Он был одним из самых...

Было бы хорошо, если бы аэропорт назвали его именем. Прилетит человек в Горно-Алтайск и узнает, что был такой художник, были абсурдные обвинения, была государственная жестокость, возведённая в культ. 

Аэропорт Владивостока, конечно, нужно бы назвать в честь Осипа Мандельштама, который погиб здесь на пересылке в 1938 году. Ведь называется же именем Мандельштама огромный самолёт, который как раз летает во Владивосток, — это я знаю точно, я на нём и летел. В этом есть доля сюрреализма — прилететь во Владивосток на самолёте имени поэта, который во Владивостоке погиб. Приземлиться в аэропорту, названном его именем. Но это хороший сюр — русский, холодный, насмешливый. К сожалению, такого варианта в голосовании нет. Аэропорт Владивостока, скорее всего, назовут в честь Николая Муравьёва-Амурского, который Владивосток и основал. Это справедливо и понятно. 

На странице голосования трижды встречается фамилия Менделеева. На его имя претендуют аэропорты Тюмени, Набережных Челнов и Москвы — Шереметьево. Жаль, что Дмитрий Иванович везде немного отстаёт от лидеров. Конечно, к Тюмени он имеет отношение весьма опосредованное (был там во время своей экспедиции), а к Набережным Челнам не имеет вовсе никакого. В Москве ему не побороть Пушкина. Останется Менделеев без аэропорта. 

В общем, развлечение у нас появилось хорошее — настоящая дискуссия, соревнование, полезное занятие.

Можно говорить, что этим нас отвлекают от по-настоящему важной повестки, но ответьте себе честно на вопрос, когда в последний раз вас эта актуальная повестка затягивала — и так, чтоб без тошноты? 

Для значительной части активного населения вся кампания по именованию аэропортов превратилась в точку, оказалась сфокусирована на городе Омске.

Чем Омск знаменит? 

Омская крепость, Омский драматический театр, Любочка — жена генерал-губернатора Гасфорда, один из символов Омска. Ещё есть интернет-мем — зловещий «птиц» с острым клювом и в капюшоне, говорящий: «Не пытайтесь покинуть Омск».

Но есть одна фигура, летящая со скоростью мира в вечности, пахнущей нефтью. Егор Летов родился в Омске и умер в нём же спустя 43 года.

Летов создал образный мир и лексикон нескольких поколений русских людей, выразил яростную экзистенциальную тоску родного пространства, сделал её фактом мировой культуры.

Сколько нас таких, для кого «всё идёт по плану» является синонимом того, что всё на самом деле летит в место, название которого нельзя упоминать в прессе? Для скольких Летов стал спасительным сигналом: ты не один. Точнее, один, но вот тебе инструментарий, который поможет с этим жить. Вот тебе набор метафор, строк и инструкций по выживанию.

Летов стал известным без единой песни по радио, без клипов, без концертов к официальным датам и прочей шелухи. 

«Гражданская оборона» — пример народной славы. Точнее, того, как феномен зашивается в кровь народа, в гены, в клетки, в ткани. 

Летов — герой совершенно народный, пусть и одиозный, тот, кто всегда против, пусть и откровенно маргинальный. Маргинальный в том смысле, что стоящий на границе разных социальных групп, культурных слоёв — объединяющий их.

Многим людям идея назвать омский аэропорт в честь Егора Летова показалась совершенно естественной. Это был бы небольшой и очень яркий шаг в сторону от привычного официоза, от бесконечной колеи того, как должно быть. 

А должно быть так, что любые более или менее серьёзные объекты названы в честь маршалов, лётчиков, зарубежных коммунистов, в крайнем случае в честь писателей. Это устоявшийся код. 

Именно поэтому ситуация с инициативой назвать что-то в честь Летова идеальна: Летов может на секунду изменить привычный порядок вещей. И в этом секундном проёме может открыться что-то, от чего маятник качнётся в правильную сторону. 

Сторонниками именования омского аэропорта в честь Егора Летова стали такие разные люди, как Маргарита Симоньян, Игорь Молотов, Кристина Потупчик, Олег Кашин. И вот уже подготовили петицию, и её даже подписали несколько тысяч человек. А петиция-то даже не за присвоение имени, а просто за то, чтобы имя Летова вернулось в список, из которого можно выбирать.

Времени мало, надежды — ещё меньше.

И тут появился министр культуры Владимир Мединский и назвал всех почитателей «Гражданской обороны» маргиналами. 

Это, возможно, должно было прозвучать как оскорбление. Но звучит как-то вполне приемлемо. 

Да, мы стоим на границе социальных групп и объединяем культурные слои. И если слово «маргинал» может объединить нас с Летовым, то пусть объединяет. 

Нужно ли Летову, чтобы его именем назвали аэропорт? Ему уже больше десяти лет ничего не нужно. 

Нужно ли это Омску? Возможно. Это хороший шанс, который будет осознан через годы.

А мы дальше пойдём в тишине.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.