Атмосфера насилия и репрессий — Le Monde объяснила отказ французов от участия в демонстрациях
Около 80 человек всех возрастов признались газете Le Monde, что в последние годы прекратили участвовать в демонстрациях или стали делать это редко из страха попасть в ловушку, быть избитыми или ранеными. Как отмечает издание, к этим опасениям часто прибавляется усталость от того, что кадры столкновений между агрессивными группами и правоохранительными органами отвлекают внимание от требований протестующих.
Хотя насилие в протестах нельзя назвать беспрецедентным, в последние годы отмечается его усиление, анализирует историк социальных движений Даниэль Тартаковский. «Вследствие движения в сторону ужесточения мер поддержания порядка и уменьшения контроля со стороны профсоюзов, распространился страх перед участием в акциях протеста», — добавляет Фабьен Жобар, соавтор недавнего исследования на эту тему.
За этим отказом часто стоит разочарование, злость, а порой стыд, замечает газета. «Я чувствую, что сломалась в тот момент, когда больше всего нужно было быть на улице», — признаётся Кристин, которая чувствует вину за неучастие в протестах против закона о «глобальной безопасности». «Сначала я списывала это на усталость. Но по правде говоря, я боюсь получить травму», — подчёркивает активистка.
Субботние демонстрации против закона о «глобальной безопасности» также обернулись угрызениями совести для Жанны, которая позволила своим друзьям отправиться туда без неё. На её взгляд, «если в 2020 году травму вызывает сама идея похода на демонстрацию, стоит забеспокоиться о нашей демократии». С 8 лет, когда девушка впервые вышла протестовать против Жан-Мари Ле Пена во втором туре президентских выборов 2002 года, выход на улицу был для неё таким же «естественным», как езда на велосипеде, отмечает издание.
32-летняя Шарлин, в свою очередь, не испытывала желания протестовать до появления движения «жёлтых жилетов». Она никогда не думала, что бойцы спецназа могут целиться ей и её мужу в голову с помощью пневматических винтовок и дубинок. «Я не думала, что мы живём в такой стране», — восклицает она, с горечью вспоминая своё отступление в субботу, когда им приказано было «убраться», и она «испугалась за свою жизнь». «Они нацелились на нас, а не на погромщиков рядом: это потому, что им приказано отговорить мирных людей от прихода, чтобы заставить движение выдохнуться»,— заявляет собеседница газеты. Негодование, охватившее её в момент присоединения к протестам на площадях, сменилось «глубоким отвращением к политике и правоохранительным органам».
В этом спаде активности многие также обвиняют погромщиков, чьи агрессивные действия, однако, не могут оправдать «непропорциональное» применение силы со стороны полицейских. «Но, идя рука об руку с властью, они достигли тех же целей: взятие протеста в заложники и его опустошение», — сетует 35-летний Тома. Он ностальгирует и о том времени, когда можно было просто выйти на улицу, притом что сегодня его удерживает необходимость решения «пагубного уравнения преимуществ и рисков».
«Чего добиваются погромщики, чтобы право протестовать было отнято? Это саботаж. Они крадут мои требования, присваивают себе успехи, лишают меня моего единственного средства самовыражения как гражданина», — считает 58-летняя Од. Эта мать троих детей в конце концов отказалась от участия в акциях протеста на тему климата, поскольку в них больше не было ничего общего с «мирными толпами решительных людей», которые она так ценила. Она осуждает «подлость некоторых полицейских», так же как и избиение правоохранителей или сожжение киосков.
Для целого поколения родителей, переживших моменты «семейного единения» на демонстрациях, к этим сожалениям добавляется печаль о невозможности передать этот социальный обряд своим детям. «Не так давно приятели приходили на демонстрации с колясками, а затем было счастье посиделок в кафе, где продолжались политические дискуссии», — вспоминает 42-летняя парижская учительница Кахина. Сегодня ей не приходит в голову мысль не только взять с собой дочь, но и приходить самой. «Риск участия в демонстрациях — я испытала его на себе при тунисской диктатуре. Но могу без колебаний сказать, что в Париже протестовать стало опаснее», — констатирует она.
Для поколения, которое не знало демонстраций без пневматических винтовок или погромщиков, этот вывод звучит горько. «Когда тебе 18 лет, теперь лучше оставаться дома и проявлять активность в социальных сетях», — говорит студент Элиотт, которого родители-учителя с сожалением отговаривают от участия в демонстрации. Другие решили «учиться занимать позицию, несмотря на эту атмосферу репрессий».
Будучи лишёнными этого способа самовыражения, сведённого к «демонстрациям за экраном компьютера» посредством петиций, многие задаются вопросом, как заставить услышать свой голос, когда даже голосование кажется некоторым «конфискованным». Многим хочется верить, что когда-нибудь снова можно будет пройтись по мостовой, не получив ни «пули в живот», ни газа в глаза. В группах «жёлтых жилетов» в Facebook гнев всё ещё не утихает, отмечает издание. «Если будет новый большой бунт, я думаю, что вернусь, несмотря на свой страх», — признаётся Шарлин.
Ссылки по теме
-
France 3: субботний протест французов не перерос в беспорядки — постаралась полиция
-
Le Monde: «последняя капля» — слова Макрона о полицейском насилии спровоцировали протесты служителей правопорядка
-
France 3: в Париже митинг против полицейского насилия перерос в столкновения с полицией
-
Le Parisien: в предвыборной кампании Макрон обещал объединить Францию — сегодня она расколота как никогда
