Обозреватель Foreign Policy: политика США разожгла конфликт на Ближнем Востоке

В то время как израильтяне и палестинцы каждый день оплакивают своих погибших и со страхом ждут новостей в условиях продолжающихся военных действий, многие продолжают искать виноватых, перекладывая друг на друга ответственность за обострение конфликта. Израильтяне и их сторонники хотят возложить всю вину на ХАМАС после недавнего захвата заложников, в то время как другие расценивают эту трагедию как неизбежный результат многих десятилетий израильской оккупации, пишет обозреватель Foreign Policy Стивен Уолт, также занимающий пост профессора международных отношений в Belfer Center при Гарвардском университете.

Есть и третья точка зрения, сторонники которой настаивают на том, что существует множество поводов для обвинений — и поэтому любой, кто называет одну из сторон палестино-израильского конфликта полностью невиновной и возлагает всю ответственность на других, не может называть это беспристрастной оценкой. Однако исторически к новой вспышке насилия привёл целый ряд факторов, последствия которых могут ещё долго продолжать оказывать своё влияние на ситуацию в регионе даже после прекращения нынешних боевых действий, подчёркивает автор. 

По его мнению, даже если не углубляться в историю послевоенного периода в середине прошлого века, более близкие к нашему времени события эпохи 1990-х годов, когда Соединённые Штаты приобрели статус неоспоримой внешней силы в делах Ближнего Востока и начали пытаться строить там региональный порядок, который служил бы их собственным интересам, напрямую привели к такой катастрофической развязке.

«В рамках такого более широкого контекста существует как минимум пять ключевых эпизодов или элементов, которые помогли нам приблизить трагические события последних двух недель», — подчёркивается в статье. Первым важным моментом, как считает автор, стала война 1991 года в Персидском заливе и последовавшая затем Мадридская мирная конференция.

«Война в Персидском заливе стала потрясающей демонстрацией военной мощи и дипломатического искусства США, устраняя угрозу, которую Саддам Хусейн представлял для регионального баланса сил», — пишет Уолт. А поскольку это также был период распада Советского Союза, США воспользовались этим и заняли ведущее место в региональной политике.

Президент Джордж Буш — старший, госсекретарь Джеймс Бейкер и опытная команда дипломатов воспользовались этой возможностью, чтобы созвать в октябре 1991 года мирную конференцию, в которую вошли представители Израиля, Сирии, Ливана, Египта, Европейского экономического сообщества, а также совместная иорданско-палестинская делегация, напоминает автор. И хотя сама эта конференция не дала ощутимых результатов и не привела к достижению окончательного мирного соглашения, однако она заложила основу для серьёзных усилий в этом направлении, говорится в статье.

«Заманчиво представить, чего ещё можно было бы достичь, если бы Буш был переизбран в 1992 году, а его команде была бы предоставлена возможность продолжить свою работу», — отмечается в статье. Однако в то же время роковым просчётом организаторов конференции в Мадриде стало решение не приглашать туда Иран, уверен автор. Это стало причиной многих проблем в будущем.

В ответ Тегеран организовал собственную встречу «несогласных» и стал активно проявлять внимание к различным палестинским группировкам, включая ХАМАС, которые он ранее игнорировал, сообщается в статье. Реакция Ирана была в первую очередь стратегической, а не идеологической: он стремился продемонстрировать Соединённым Штатам и другим странам, что способен сорвать их усилия по созданию нового регионального порядка, если его интересы не будут приняты во внимание, подчёркивает автор.

По сути, именно это и произошло, когда взрывы, устроенные террористами-смертниками, а также другие акты насилия со стороны экстремистов сорвали переговорный процесс по достижению соглашения в Осло. В свою очередь, Израиль также начал отходить от урегулирования путём переговоров. И со временем, поскольку мирное соглашение оставалось недостижимым, а отношения Ирана с Западом ещё больше ухудшались, Тегеран ещё активнее начал налаживать связи с ХАМАС, говорится в статье.

Вторым ключевым моментом, как полагает автор, стало «роковое сочетание» террористических атак 11 сентября 2001 года и последующего вторжения США в Ирак в 2003 году. Решение о вторжении в Ирак было лишь косвенно связано с израильско-палестинским конфликтом, хотя иракские власти также поддерживали палестинское сопротивление. Администрация Джорджа Буша была уверена, что свержение Саддама Хусейна напомнит противникам о мощи США, нанесёт удар по терроризму в широком смысле и проложит путь к радикальной трансформации всего Ближнего Востока в сторону демократических процессов.

Однако в итоге американцы увязли в Ираке, что в то же время способствовало резкому улучшению стратегической позиции Ирана. Этот сдвиг в балансе сил встревожил Саудовскую Аравию и другие государства Персидского залива. При этом их опасения в отношении общей угрозы со стороны Ирана привели к существенному изменению прежних альянсов, включая даже отношение некоторых арабских государств к Израилю. В свою очередь, власти в Тегеране начали активно использовать потенциал ядерного оружия, опасаясь попыток смены режима под руководством США, что спровоцировало новые санкции.

Третьим судьбоносным моментом, по оценкам автора, стал отказ президента США Дональда Трампа от Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) с Ираном в 2015 году и принятая им вместо этого политика «максимального давления». Это принесло массу неприятных последствий: выход из СВПД позволил Ирану возобновить свою ядерную программу, в то время как кампания максимального давления вынудила атаковать другие объекты, связанные с нефтедобычей в регионе, чтобы показать Соединённым Штатам, что их попытки навязать свою волю не обойдутся без издержек и рисков, говорится в статье.

Как и следовало ожидать, эти события усилили обеспокоенность властей Саудовской Аравии и повысили их интерес к тому, чтобы обеспечить собственный ядерный потенциал. И реалистичная теория предполагает вывод о том, что восприятие растущей угрозы со стороны Ирана также стимулировало различные негласные формы сотрудничества в сфере безопасности между Израилем и некоторыми государствами Персидского залива.

Четвёртым поворотным событием стали так называемые Соглашения Авраама, которые в некотором смысле стали логическим продолжением решения Трампа выйти из СВПД. Эти соглашения, которые стали детищем стратега-любителя (и зятя Трампа) Джареда Кушнера, представляли собой серию двусторонних договорённостей, нормализующих отношения между Израилем и рядом арабских стран, включая Марокко, Бахрейн, Объединённые Арабские Эмираты и Судан.

По оценкам критиков, эти соглашения, подписанные в период с 2020-го по 2021 год, в реальности мало что сделали для продвижения мира, поскольку ни одна из принявших в них участие арабских стран и раньше не демонстрировала враждебного настроя по отношению к Израилю, а также не была способна нанести ему существенный вред. Другие аналитики при этом предупреждали, что мир на Ближнем Востоке невозможно достичь до тех пор, пока не будет решена судьба 7 млн палестинцев, живущих под контролем израильских властей.

Однако администрация президента Джо Байдена продолжила идти примерно по тому же неэффективному пути: он не предпринял никаких значимых шагов, чтобы помешать крайне правому правительству Израиля поддерживать насильственные действия экстремистских поселенцев, что привело к резкому увеличению числа смертей среди палестинского населения, а также вынужденных перемещений палестинцев за последние два года, подчёркивается в статье.

Байден не выполнил своего предвыборного обещания о немедленном возвращении к реализации Совместного всеобъемлющего плана действий в отношениях с Ираном. Вместо этого его администрация сосредоточила свои основные усилия на том, чтобы попытаться убедить Саудовскую Аравию нормализовать отношения с Израилем в обмен на некие гарантии безопасности со стороны США (а возможно, и доступ к передовым ядерным технологиям).

Эти усилия не имели ничего общего с проблемами Израиля и Палестины, поскольку в основном были направлены на то, чтобы удержать Саудовскую Аравию от сближения с Пекином. При этом как правительство премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, так и высшие должностные лица в США, похоже, были уверены, что ни одна палестинская группировка не в силах сделать ничего значительного, что могло бы сорвать или замедлить эти процессы или привлечь мировое внимание к своему тяжёлому положению.

По всей видимости, это также стало мощным стимулом для палестинцев показать, насколько ошибочным было это предположение, констатирует автор. Признание этого факта никоим образом не оправдывает действий боевиков ХАМАС. Однако решение со стороны ХАМАС перейти к активным действиям именно в этот момент, по его мнению, стало ответом на региональные события, которые в значительной степени были вызваны другими проблемами.

И в качестве пятого фактора Уолт приводит не какое-то отдельное событие, а скорее, «постоянную неспособность Соединённых Штатов довести так называемый мирный процесс до успешного завершения». Вашингтон монополизировал управление мирным процессом с момента подписания соглашений в Осло (хотя они были достигнуты во многом благодаря норвежскому посредничеству), но все его действия, предпринимаемые на протяжении многих лет, в конечном итоге ни к чему не привели, подчёркивается в статье.

Бывшие президенты США Билл Клинтон, Джордж Буш и Барак Обама неоднократно заявляли, что Соединённые Штаты выступают за достижение мирного урегулирования конфликта на основе создания двух государств. Однако этот результат сейчас выглядит ещё дальше, чем когда-либо ранее, если вообще не стал невозможным, констатирует автор.

Между тем структура будущего глобального миропорядка остаётся под вопросом, поскольку сразу несколько влиятельных держав бросают вызов системе, основанной «на правилах», которую США отстаивают на протяжении десятилетий. Китай, Россия, Индия, Южная Африка, Бразилия, Иран и другие открыто призывают к формированию более многополярного мира, где власть и влияние распределяются более равномерно, подчёркивается в статье: «Они хотят видеть мир, в котором США больше не будут действовать как так называемая «незаменимая держава», ожидающая, что другие будут следовать её правилам, и при этом сама она сохраняет за собой право игнорировать эти правила, как только они оказываются для неё неудобными».

К несчастью для Вашингтона, перечисленные выше ключевые события и их серьёзное влияние на ситуацию в регионе представляют собой мощный аргумент в руках соперников США, включая Россию и Китая, отмечает автор. Теперь они вправе упрекнуть американцев за накалённую обстановку, которая сложилась на Ближнем Востоке после нескольких десятилетий американского «лидерства». Ирак, Сирия, Судан и Йемен до сих пор не оправились от разрушительных войн, в Ливии царит анархия, Египет и Ливан тоже находятся на грани кризиса, говорится в статье.

Террористические группы трансформировались, мутировали и продолжают сеять страх уже на нескольких континентах, в то время как власти Ирана продолжают наращивать ядерный потенциал. Израиль лишился гарантий безопасности, в то время как для палестинцев нет ни безопасности, ни справедливости. И всё это можно назвать итогом попыток Вашингтона всем управлять, отмечается в статье.

Тем временем Байден и его внешнеполитическая команда на прошлой неделе активно предпринимали попытки делать то, что у них получается лучше всего — а именно, управлять кризисом, который был отчасти создан ими самими, пишет Уолт: «Они работают сверхурочно, чтобы ограничить ущерб, предотвратить распространение конфликта, сдержать внутриполитические последствия и (давайте скрестим пальцы) положить конец насилию. Мы все должны надеяться, что их усилия увенчаются успехом».

Однако внешнеполитическая команда администрации Байдена в этом плане больше напоминает квалифицированных механиков, а не архитекторов, подчёркивает автор. Причём это происходит в эпоху, когда институциональная архитектура мировой политики становится всё более серьёзной проблемой: «Они умеют использовать инструменты американской власти и правительственные механизмы для решения краткосрочных проблем, однако они застряли в своём устаревшем видении глобальной роли Америки, включая то, как она обращается со своими различными ближневосточными клиентами».

Очевидно, что в Белом доме до настоящего момента совершенно неправильно понимали, куда на самом деле движется Ближний Восток. И попытки налепить пластыри сегодня, даже если делать это очень энергично, всё равно не помогут вылечить глубокие раны, предупреждает автор: «Если конечным результатом всей нынешней деятельности президента Байдена и госсекретаря Энтони Блинкена является лишь стремление вернуть статус-вко, существовавший до 7 октября, то боюсь, что весь остальной мир, посмотрев на это, покачает головой в смятении и неодобрении — и сделает вывод, что наступило время для другого подхода».