Почти семь лет назад началась военная операция Москвы против Грузии, пишет Libération. По мнению обозревателя издания, именно тогда европейские лидеры, которых российские действия застали врасплох, впервые признали, что границы государств Европы «могут меняться в зависимости от аппетитов их могущественных соседей».
В субботу, 8 августа, исполнится ровно семь лет с момента начала военной операции России против Грузии, пишет Libération. И хотя тогда «Россия не стала аннексировать Южную Осетию, как она позже поступила с Крымом, она все же закрепилась у соседа — и надолго», отмечает автор статьи.
В тот год Москве пришлось впервые с Афганской войны отправлять за границу своих солдат — но «то были уже не те исхудавшие и недокормленные солдатики, которых словно пушечное мясо отправляли на российский Кавказ в 1999 и 2000 году для борьбы с чеченскими сепаратистами», а «отлично подготовленные войска и специальные подразделения, которые были хорошо вооружены и оснащены, подчинялись приказам и не позволяли себе чрезмерных проявлений жестокости», пишет обозреватель Libération. Владимиру Путину действительно удалось за восемь лет президентства создать для России реальную армию — и тогда «всем пришлось это признать», отмечает журналист.
Всего лишь за пять дней российской армии удалось разделить Грузию надвое и вплотную приблизиться к столице страны, напоминает автор. Европу такой успех «застал врасплох» — европейские лидеры «продемонстрировали неспособность реагировать на действия решительного человека, который на тот момент еще был на шаг впереди», пишет он.
Кроме того, тогда к заявлениям Москвы о том, что военная операция против Тбилиси была закономерным ответом на агрессию со стороны Грузии и ее президента Михаила Саакашвили, Европа все же прислушалась — представители европейской политической элиты в целом очень сдержанно относились к Саакашвили, считая его «слишком проамериканским и слишком большим националистом и популистом», а многие среди них еще и «были готовы согласиться с идеей о том, что Москва имеет право править тем, что она считает своим ”задним двором”», также подчеркивает обозреватель Libération. Правда, в 2012 году Владимир Путин открыл миру, что Россия «долго готовилась к грузинской операции» — хотя после событий в Крыму российскому лидеру «понадобилось лишь несколько месяцев», чтобы признать, что солдаты без знаков отличия, появившиеся на полуострове, были россиянами, добавляет он.
Между тем во Франции многие до сих пор считают, что лавры миротворца, «выдравшего у Путина перемирие» с Грузией, принадлежат экс-президенту Франции Николя Саркози, отмечает автор. Однако в документе, предложенном Саркози и подписанном российской стороной, никак не упоминается территориальная целостность Грузии, сетует он. «По всей видимости, в тот момент, когда из осетинских деревень выгнали жителей грузинской национальности, европейцы смирились с тем, что границы европейских государств могут меняться в зависимости от аппетитов их могущественных соседей», сокрушается обозреватель Libération. А когда лишь две недели спустя Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии, любые переговоры о статусе этих территорий стали просто невозможны, полагает журналист.
Таким образом новой границей Грузии — и притом границей «нечеткой и постоянно смещающейся» — стала демаркационная линия, констатирует автор. И подобные смещения будут оставаться без ответа до тех пор, пока у Тбилиси «не появятся военные средства для доказательства своих прав на эти территории», считает он.
Фото: Reuters
