Гессен: От страха перед советским прошлым жизнь в России кажется сносной
В сравнении с Большим террором Сталина и доперестроечными временами в сегодняшней России живется не так уж и плохо, пишет Маша Гессен в газете The New York Times. Однако проблема подобных сравнений заключается в том, что российская история установила чрезмерно низкую планку приемлемых условий жизни.
Reuters
«Насколько все действительно плохо?» – такой вопрос часто задают тем, кто пишет о России, живет в России или думает о России, и также часто они сами задаются этим вопросом, пишет Маша Гессен в своей статье в американской газете The New York Times. У этого вопроса есть и другие вариации: «Все так же плохо, как было до перестройки?», «Путин такой плохой, как Сталин?», «Уже настал 1937 год?». В последнем вопросе отсылка к году, который считается началом сталинского Большого террора или самым страшным годом в российской памяти, напоминает автор.
Люди по разным причинам задаются подобными вопросами, пишет Гессен. Иностранцы, например, хотят понять, что происходит, поместить события в контекст и оценить верность своих суждений. Россиянам же знать ответы на эти вопросы более необходимо, считает автор статьи. Может быть, все уже так плохо, что пора все бросить и бежать из страны. Конечно, если бы в 1937 году это было возможно, для многих людей эмиграция стала бы мудрым решением, считает журналистка. Сегодня же многие выдающиеся россияне покидают родину. Одним из последних из-за угроз Россию был вынужден покинуть Илья Пономарев, единственный член российского парламента, который проголосовал против «аннексии Крыма», напоминает Гессен.
Каждое новое событие вызывает новые вопросы. Убийство Бориса Немцова заставляет задуматься, не знаменует ли это начало нового, более страшного времени. «Насколько все действительно плохо?»
Когда директора театра в Новосибирске увольняют за то, что его постановка оперы Вагнера не понравилась православной церкви, встает вопрос, не вернулась ли страна к цензуре. «Все так же плохо, как перед перестройкой?»
Когда мать семерых детей обвиняют в государственной измене за распространение слуха, который она услышала в общественном транспорте, возникает вопрос, не вернулась ли Россия во времена шпионской паранойи 1930-х, 40-х и 50-х годов. «Путин такой же плохой, как Сталин?»
Когда школьному учителю в Орловской области грозит тюремное заключение за то, что он написал стихотворение об Украине, которое власти сочли «экстремистским», задумаешься, не настал ли 1937 год, пишет Гессен.
Возможно, вполне естественно и даже правильно, когда страна сопоставляет текущие события с историей, пишет журналистка. Однако проблема в том, что российская история устанавливает чрезвычайно низкую планку. Если сотни тысяч людей не приговорили к смертной казни за воображаемые преступления, сейчас не 1937 год. Если от законов о шпионаже и государственной измене пострадали не больше нескольких десятков людей, Путин не так плох, как Сталин.
Все не так плохо, как до перестройки, так как в России до сих пор есть независимые СМИ, хотя они и борются за выживание, подчеркивает Гессен. Разрешенной законом цензуры в строгом смысле не существует: чиновники не проверяют контент, перед тем как его публикуют или выкладывают в интернет. Не наблюдается и дефицита продуктов, если не считать дефицит хорошего сыра из-за введенного Россией продовольственного эмбарго. Несмотря на экономический спад, крупные российские города «не утратили лоск процветания». Большинство россиян спокойно могут выезжать за границу.
Убийство Бориса Немцова, каким бы пугающим и печальным оно ни было для тех, кто стоит в оппозиции, это скорее «еще один шаг на пути медленного упадка, а не падение с обрыва», считает Гессен. Последним убийством, вызвавшим подобное чувство отчаяния и страха, было убийство Анны Политковской восемь лет назад. До следующего такого убийства, вероятно, пройдет несколько лет. Эти «ужасные расчеты» могут успокоить некоторых людей.
И хотя Владимир Путин многое сделал, чтобы восстановить идеологические механизмы тоталитарной системы, Россией правит не тотальный террор, резюмирует Маша Гессен. Россия может казаться тоталитарной, но на самом деле она еще не полностью подавила общественность и не ограничила всю ее деятельность. Россияне знают и даже помнят, что все может быть намного хуже. Проблема в том, что при таком сравнении жизнь в России начинает казаться сносной. По крайней мере, до следующего убийства, суда или депортации.
Фото: Reuters
В нашем паблике в VK самые свежие статьи и сюжеты зарубежных СМИ
Сегодня в СМИ
