Помните, что в свое время вы говорили, что вы не понимаете, почему президент Советского Союза Михаил Горбачев не использовал военную силу, чтобы остановить политиков от подписания соглашения о прекращении существования СССР в 1991 году. По-вашему, надо было любой ценой сохранить Союз?
«Сейчас аналога СССР быть не может»
ЕврАзЭС нельзя назвать аналогом Советскому Союзу. Об этом в эксклюзивном интервью телеканалу RT заявил бывший премьер-министр России Евгений Примаков. Он убежден, что сейчас никакой схожей с СССР структуры существовать не может, а ЕврАзЭС - продукт современных законов глобалистики, который при правильном наполнении может принести участникам огромную выгоду.
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Видите ли, я даже не думаю, что нужно было применять военную силу. Если бы, допустим, с моей точки зрения, может быть, другие люди придерживаются другой точки зрения… Но мне кажется, что если была бы команда Белорусскому военному округу окружить тройку, находящуюся в Беловежской пуще, на коленях и в подвыпитом состоянии готовых подписать вот эти вот все тут же разрабатываемые документы, и просто их даже не арестовывать, а даже развести по домам и отобрать у них эти документы.
Но это даже не самое главное. Самое главное заключалось в том, что (и об этом говорилось, и ваш покорный слуга тоже говорил ему об этом в присутствии многих) нужно начинать с экономического договора. Вот если был бы договор подписан о едином экономическом пространстве, я думаю, что это был бы шаг к сохранению обновленного, модернизированного, совершенно с отказом от тех темных страниц в истории Советского Союза. Понимаете, потому что Горбачев отреагировал публично. Он отреагировал на следующий день, после того как мы высказывали эти соображения.
Он заявил, что не думал, что нужно сначала подписывать экономическое соглашение, потому что он был убежден, что оно поставит под угрозу подписание политического соглашения, которое, по его убеждению, было уже обговорено. Что не было продумано должным образом, так это то, что, как только будет введено единое экономическое пространство, появятся соответствующие экономические сверхдержавы. Это неизбежно. Поэтому нужно было начинать с экономического соглашения. И на самом деле многие были готовы на это. Даже страны Прибалтики были готовы к сохранению единого экономического пространства.
Если просто пересмотреть историю, то любая крупная империя рано или поздно распадается. Вы, действительно, считаете, что единого экономического пространства было бы достаточно для того, чтобы миновать распад?
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Видите ли, в чем дело, конечно, недостаточно. Но это огромный вклад в то, чтобы миновать распад. А потом, вы подумайте, не надо сравнивать ситуацию даже сейчас. Нет аналогии никакой. Почему? Потому что тогда, в то время, территориальное, например, распределение средств производства... Все были увязаны в единую систему в Советском Союзе. Когда произошел этот разрыв, все проиграли, все. Может быть, Россия в меньшей степени, потому что она крупнее, она мощнее, она экономически более развита была. Но в целом проиграли все. И здесь нет никаких вопросов.
Сейчас это уже самостоятельные государства, которые уже прошли большой путь на рельсах самостоятельности, у которых связи уже образовались и с Китаем, и с Западом. Картина уже совершенно иная. Но даже сегодня создание единого экономического пространства, если это сделать как следует и в полном масштабе – а у нас уже есть соглашения с Белоруссией и Казахстаном в этом отношении, возможно, к ним присоединится и Киргизстан – это станет одним из столпов сохранения целостности и предотвращения распада.
Вы считаете, что можно восстановить некий аналог Советского Союза через ЕврАзЭС, включающий несколько постсоветских республик?
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Нет, я не думаю, что это аналог Советскому Союзу. Сейчас аналога Советскому Союзу никакого не может быть. Понимаете? Но интеграционные объединения – это законы глобалистики, которые действуют всюду. И если нам удастся включиться в эти законы, объективные законы, а сейчас транснационализация предпринимательской деятельности и интеграционные процессы на государственном уровне – это объективная закономерность нашей эпохи. Если нам удастся включиться в это дело и взять эти формы, и наполнить нашим содержанием, если оно не будет сильно отличаться от содержания Запада, но будет также больше сфокусировано на национальных интересах каждой страны, я считаю, что это будет огромным преимуществом.
Как вы подчеркнули, всем известно, что все-таки Советский Союз изначально распался из-за экономических проблем. А если вот сейчас посмотреть на Америку, на Евросоюз, они в глубочайшем кризисе. Возможно увидеть такую же дезинтеграцию, как в Советском Союзе, в Европе или в Америке?
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Нет, я не думаю. В Европе это, конечно, приведет к каким-то последствиям очень серьезным. Вот, я помню свой разговор с человеком, которого я очень уважаю, очень, это Шмидт, бывший канцлер Германии. Ему сейчас 92 или 93 года, но абсолютно светлая голова. У меня был с ним в прошлом году разговор очень интересный. Он мне сказал, что, конечно, то, что происходит сейчас в еврозоне, это скажется. Скажется, и он считает, что это может, с одной стороны, привести к большей интеграции ряда стран ЕС в вопросах внешней политики, обороны и других. С другой стороны, старожилы ЕС, которые соответствовали требованиям, будут иначе относиться к тем, кто вступил в Евросоюз лишь недавно.
Вот еще такой теоретический вопрос. Через несколько лет после распада Советского Союза НАТО уже бомбило Югославию. Как вы думаете, если Союз не распался бы, Югославия, Ирак, Афганистан, Ливия, они имели бы место быть все-таки?
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Я думаю, что, в общем-то, вот вы берете НАТО и Югославию, это могло быть и при Советском Союзе. Это же было сделано без Совета Безопасности. Я вам больше скажу. После того как распался Советский Союз, в первые годы 90-х годов, наша внешняя политика, может быть в первой половине 90-х годов, она была абсолютно направлена на то, чтобы мы сохранились в фарватере за Соединенными Штатами и были бы ведомыми. И министерство иностранных дел устами министра тогда сказало, что нам отчаянно нужно стать частью остального цивилизованного мира. Остальное несущественно. Запад должен был заметить, что в постсоветской России было такое настроение, и в определенных кругах оно даже могло преобладать. Поэтому они ощущали растущее желание действовать независимо, не обращая внимания на СССР или Россию.
А во сколько новой России обошлась такая несамостоятельность в первый период после распада, когда она шла, как вы говорите, за Америкой.
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Цена была колоссальной. С экономической точки зрения, Россия потеряла больше, чем во время Второй мировой войны. Масштаб стал бы понятен, если бы все смогли посмотреть на слушания, которые происходят в суде в Лондоне между Березовским и Абрамовичем, в котором ужасные совершенно вещи раскрываются. Как крышуют весь бизнес, доходя до Кремля, каким образом проведена приватизация и так далее. То в этих условиях, как мне представляется, невозможно говорить о каких-то плюсах 90-х годов.
И последний вопрос. Когда существовал Советский Союз, он был носителем определенной сверхидеи. Сверхидея нужна любому большому государству, любой большой державе. Россия, по-вашему, уже выработала такую?
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Ну, если говорить о национальной идее, она пока не сформулирована по-настоящему. Но все живут для того, чтобы жилось лучше, чтобы страна была безопаснее, демографическую ситуацию нужно исправлять очень сильно. Нужно пересмотреть экономическую модель, потому что так, которая была до кризиса 2008 года, в будущем работать уже не будет. Эти задачи очевидны, и вместе они и представляют российскую национальную идею.
Спасибо вам.
ЕВГЕНИЙ ПРИМАКОВ: Пожалуйста.
В нашем паблике в VK самые свежие статьи и сюжеты зарубежных СМИ
Сегодня в СМИ
