Le Figaro: потомки белых мигрантов не знают, как относиться к России, — совсем как сто лет назад
После революции 1917 года Россию покинули почти 1,5 млн россиян, 400 тыс. из которых осели во Франции, напоминает Le Figaro. С тех пор минуло сто лет, и потомки белоэмигрантов теперь пытаются «восстановить общую память» о тех событиях — однако это совсем не простая задача, которая также осложняется «порой противоречивыми» представлениями этих людей о современной России.
Reuters
Сидя на диване в своей гостиной, где «о корнях его семьи напоминает лишь старая русская икона», историк и высокопоставленный французский чиновник Александр Жевахофф «с хирургической точностью» рассказывает о головокружительных событиях Февральской и Октябрьской революций 1917 года и о «горестях тех, кто им противостоял, — «беляков», пишет Le Figaro. Выпускник престижной Национальной школы администрации Жевахофф ведёт своё повествование со спокойствием и даже отстранённостью, опираясь исключительно на факты, а не на «пусть и романтичные, но всё же не слишком познавательные лирические пассажи о русских князьях, превратившихся в своём изгнании в Париже или Ницце в таксистов», отмечает корреспондент газеты. Правда, оговаривается журналист, есть у такой манеры и обратная сторона — ведь, слушая историка, «почти забываешь, что исторические споры вокруг 1917 года — предмет всепоглощающих страстей, создающих глубокий раскол между потомками эмигрантов».
Впрочем, господин Жевахофф, автор книги «Белые» (Les Russes blancs), с этим вовсе и не спорит, признавая, что в этой среде существует «целый сонм точек зрения», подкрепляемый различиями в культурно-исторической подкованности спорщиков, их опять же разнообразными мнениями о современной России, а также тем, кем они считают своих пращуров. «Многие думают, что их предки были доверенными лицами императорской семьи! — иронизирует историк — А реальная ситуация часто оказывается совсем другой». Как отмечает автор статьи, сам Жевахофф — представитель династии флотских офицеров и в настоящий момент возглавляет французский Кружок Российского Императорского флота.
Именно упомянутые разногласия встали на пути разномастных организаций, объединяющих потомков белоэмигрантов, когда те совершили попытку сформировать некий манифест, который выражал бы их общее отношение к событиям 1917 года, отмечается в материале. «Мы его писали почти год. Шатания у нас были достойные какого-нибудь декрета Социалистической партии. В итоге некоторые организации вообще решили от этого воздержаться», — рассказывает господин Жевахофф.
Между тем изначально всё казалось простым, продолжает корреспондент Le Figaro. Белоэмигранты, которых по всему миру было более 1,5 млн, а во Франции — 400 тыс., были политическими беженцами и «сидели на чемоданах», будучи убеждёнными, что «страницу большевизма вскоре перевернут». «Русские в изгнании поначалу жили в автаркии, считая, что ещё вернутся домой. Это была уверенность, затем — вера, а в итоге — мечта», — поясняет в беседе с журналистом президент Ассоциации сохранения русских культурных ценностей Жорж Кучеренко.
«До распада СССР «плохие» были там, а мы хранили настоящую Россию вне её границ», — говорит, в свою очередь, «знаменитый в русском сообществе деятель» Жерар Горохофф. Впрочем, по словам Горохоффа, «с тех пор всё стало сложнее». «В современной России многие до сегодняшнего дня ностальгируют по СССР. Здесь примерно то же самое. Для некоторых людей нашей России вне её границ Советский Союз всё ещё существует», — с сожалением поясняет он корреспонденту Le Figaro.
Переводчица и «потомок дворянского рода» Натали Ручковски «с горечью» вспоминает свою первую встречу с советскими гражданами в 1967 году, признаваясь, что поездка стала для неё «громадным разочарованием». «В нашей России люди были хорошо образованны и воспитанны, дружелюбны и душевны. Они были живые. А когда я приехала в СССР, там люди оказались серыми, в глазах у них не было искры, они были грубыми. Даже язык у них был другой. Когда я беседовала с людьми, мне говорили: «Вы откуда? Разговариваете, как в книгах разговаривают!» Но это же был язык Пушкина, Толстого, Достоевского!» — цитирует её автор статьи.
А вот преподаватель Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже и председатель Союза дворян Димитрий Шаховской, отправившийся в Советский Союз в 60-х годах для изучения исторических архивов, вспоминает свой «первый контакт» с советской реальностью совсем по-другому. «Я был удивлён, насколько сочувственный приём мне оказали. Я чувствовал в людях, с которыми общался, дух России, — передаёт его слова корреспондент Le Figaro. — Россия, в которую верили наши отцы и деды, выжила, и не только в изгнании, но и — тайно — в тех, кто остался там».
Жена господина Шаховского Татьяна, как и её супруг, «благосклонно относится к нынешнему режиму» и его нежеланию «осуждать всё советское в целом», но они выступают категорически против «какой-либо реабилитации СССР», подчёркивается в материале. «Мы бы хотели увидеть более жёсткое осуждение совершённых преступлений, но мы понимаем нынешнее положение дел, потому что, когда речь заходит о прошлом, согласия добиться никогда нельзя. Что же до будущего, мы все хотим одного — чтобы дела у России шли лучше. Забота Путина прежде всего в том, чтобы не разбудить призраков. Нас это не устраивает, но такая позиция со стороны лидера государства достойна уважения», — говорит она.
Как напоминает автор статьи, супруги Шаховские были инициаторами идеи о написании открытого письма под названием «Солидарны с Россией» в защиту политики Москвы на Украине. Защищаясь от обвинений в том, что они «продали свою подпись Кремлю», Шаховские объясняют: «Мы были оскоблены тем, как освещался украинский кризис. Россия родилась в Киеве. Украины же до 1917 года вообще не существовало. Историю не утаить».
Такие аргументы, «смахивающие на риторику Кремля», одни потомки белоэмигрантов разделяют, а вот других они не на шутку раздражают, отмечает корреспондент Le Figaro. «Путин — бывший сотрудник КГБ, и самые большие экстремисты его не простят», — оправдывается Димитрий Шаховской. А Жерар Горохофф «с фатализмом вздыхает» : «Знаете шутку? Возьмёте двух русских – получите три разных мнения. Я думаю, что это по-прежнему так». Что же касается историка Александра Жевахоффа, он в беседе с автором материала «обрисовывает своеобразную типологию»: «Есть такие, кто пытается сохранять определённую дистанцию, к их числу принадлежу и я. А по бокам, как в той истории о стакане, который либо наполовину пуст, либо наполовину полон, есть те, кто думает, что после 1991 года Россия вновь стала раем земным, и те, кто, напротив, считает, что ничего не изменилось».
Помимо политических разногласий, даёт о себе знать и религиозный раскол, берущий начало в 20-х годах прошлого века: после революции в странах, куда эмигрировали бывшие жители Российской империи, быстро появились православные приходы, но часть из них затем присоединилась к Вселенскому патриархату Константинополя, а другие оставались независимыми, не доверяя «подчинённому» советскому правительству Московскому патриарху, но после распада СССР всё же воссоединились с Москвой, объясняет автор статьи. Это обстоятельство также разделяет потомков белоэмигрантов на два лагеря: первые считают, что возвращение в лоно РПЦ — естественный процесс, а вторые опасаются, что «Кремль будет использовать православную веру в политических целях».
Спор между двумя станами особенно жарко ведётся в Париже, где расположен Свято-Александро-Невский кафедральный собор, который с 30-х годов относится к Константинопольскому патриархату и остался там даже после 1991 года. «Дискуссии были жаркими, — комментирует Александр Жевахофф, который является церковным старостой собора. — Русские легко выходят из себя».
Не сумев вернуть себе парижский собор, Москва возвела новый — Свято-Троицкий, который входит в комплекс зданий нового русского культурного центра во французской столице. В числе его прихожан — супруги Шаховские. Димитрий до сих пор вспоминает те времена, когда ему приходилось посещать парижский «гараж, служивший собором» Московского патриархата. «Там я общался с военными из белых армий, — рассказывает он корреспонденту Le Figaro. — Ходили слухи, что они читают L’Humanité (газета с крайне левыми взглядами, бывший центральный орган компартии Франции. — ИноТВ), но это неправда: читали они всё больше Le Figaro (газета с умеренно правыми позициями. — ИноТВ). Посещая этот собор, мы хотели лишь отдать должное церкви, которая в России подвергалась преследованиям, пусть мы и знали, что свободной она не была».
В конце октября между двумя лагерями наметилось примирение: в Париже прошла служба, в которой приняли участие представители и Московского, и Константинопольского патриархатов, говорится в статье. «Но несмотря на такой тепло встреченный всеми шаг, маленькое сообщество белоэмигрантов, не желающих, чтобы их трагическая история была предана забвению, до сих пор мучают 70 лет советской эпохи, заставляющие этих людей сомневаться и в современной России», — подытоживает автор.
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
Ссылки по теме
-
NYT: не будь Ленина — весь XX век сложился бы иначе
-
Euronews: потомки большевиков и белоэмигрантов не хотят новой революции в России
-
DW: без новых Солженицыных и Сахаровых россиянам не хватит мужества взглянуть правде в глаза
-
France 3 рассказал о тысячах русских, вставших на ноги благодаря французскому концерну
