Stratfor: Украина - это шанс США остаться «в игре» против России

Борьба за некоторые из наиболее стратегически значимых территорий на этой неделе приняла интересный оборот. На прошлой неделе мы говорили о существенных переменах в национальной стратегии Германии: Берлин, похоже, объявил о новой доктрине – о намерении быть более напористым на мировой арене. Эти перемены произошли на фоне активной заинтересованности Германии в Украине.

На этой неделе помощник госсекретаря США Виктория Нуланд – в телефонном разговоре, который теперь стал всеобщим достоянием, - выразила глубокое презрение по отношению к Европейскому союзу и его слабости, а также порекомендовала послу США на Украине быстро и без участия европейцев сформировать определенную оппозиционную коалицию, прежде чем русские заметят происходящее и примут меры.

Новизна такого поворота событий не в том, что не только Соединенные Штаты, как оказалось, перехватывают телефонные разговоры, а в том, что политика США на Украине предстает в новом свете и мы вынуждены по-новому взглянуть на американскую стратегию по отношению к России и Германии. Разговор Нуланд по мобильному телефону вряд ли расставляет все точки над i, но по нему можно делать некоторые выводы об американском стратегическом мышлении.

Недавние перемены во внешней политике США

За последние несколько лет внешняя политика США претерпела изменения. Ранее Соединенные Штаты уделяли больше всего внимания исламскому миру и, что важнее, были склонны рассматривать силовые меры как нечто допустимое на ранних стадиях, а не как последнее средство. Так было не только в Афганистане и Ираке, но и в Африке и в других регионах. Эта стратегия приносила успех, когда целью был разгром вражеских вооруженных сил. Но ее оказалось гораздо труднее применять при оккупации стран и формировании их внутренней и внешней политики. Военной силе присущи определенные ограничения.

Альтернативой был переход к стратегии равновесия, при которой Соединенные Штаты полагаются на естественные разногласия, существующие в каждом регионе. С помощью этих разногласий можно препятствовать появлению региональных гегемонов, а также сдерживать волнения и группировки, способные угрожать американским интересам. Лучшим примером старой политики является Ливия: тогда США вмешались в конфликт напрямую, с помощью своей авиации и наземных спецподразделений, чтобы свергнуть Муаммара Каддафи. Попытки Запада поставить вместо него режим, удобный для США и их союзников, успехом не увенчались. Новую стратегию можно увидеть в Сирии, где Соединенные Штаты предпочли обойтись без прямого вмешательства и позволить воюющим сторонам тратить свою энергию друг на друга, вместо того чтобы направить ресурсы на какую-либо деятельность, угрожающую интересам США.

За всем этим стоят разногласия между людьми, определяющими американскую внешнюю политику. И эти разногласия больше связаны с мотивацией, чем с самими действиями. С одной стороны, есть те, кто сознательно поддерживает сирийскую модель как единственный практичный, пусть даже не самый этичный вариант. С другой стороны, есть те, кто выступает за этичные интервенции, как в Ливии, и считает свержение тиранов самоцелью. Учитывая, к чему в итоге привел ливийский сценарий, эта фракция сейчас занимает оборонительную позицию. Ведь ей приходится объяснять, каким образом интервенция улучшит ситуацию с этической точки зрения. Учитывая, что эта же фракция в большинстве своем была против иракской кампании, ей приходится растолковывать, почему интервенция не перерастет в войну по иракскому типу. Это непросто. Пока одна риторика. А Соединенные Штаты по умолчанию переходят к модели равновесия.

Геополитическая схватка на Украине

Россия начала представлять проблему для США после Оранжевой революции 2004 года, когда Америка, поддержав антироссийские фракции на Украине, успешно сформировала относительно прозападное и антироссийское правительство. Русские восприняли это как операцию американской разведки по созданию антироссийской Украины, которая, как мы уже писали, стала бы настоящим вызовом российским стратегическим и экономическим интересам. Более того, в глазах Москвы «оранжевая революция» (как и «революция роз») – генеральная репетиция перед Россией. В ответ Россия применила свои скрытые возможности в сочетании с экономическим давлением (отключением газа), чтобы расшатать украинское правительство, и использовало войну с Грузией, чтобы напомнить о восстановлении своего военного потенциала. Эти шаги плюс разочарование в помощи Запада позволили более пророссийски настроенному правительству взять власть в Киеве. Это ослабило опасения России и придало ей уверенности. Со временем Москва стала более эффективно и напористо действовать на Ближнем Востоке, что и привело к нынешней ситуации в Сирии, Иране и других странах.

У Вашингтона было два варианта. Один состоял в том, чтобы позволить установиться равновесию – на этот раз положившись на европейцев, которые должны были сдерживать русских. Другой заключался в том, чтобы продолжать следовать модели равновесия, но не ограничиваться пассивной ролью. Как видно из телефонного разговора Нуланд, США не очень-то верили в решимость Европы и ее заинтересованность в противодействии русским. Таким образом, абсолютно пассивная модель не годилась. Следующим шагом стал самый низкий уровень вмешательства с целью сдержать русских и противодействовать им на Ближнем Востоке. Это означало весьма ограниченную, но не слишком тайную поддержку антироссийских, проевропейских демонстрантов – воссоздание прозападного, антироссийского правительства на Украине. Переговоры США с Ираном в значительной степени позволяют Вашингтону лишить русских иранской карты, тогда как в Сирии Кремль по-прежнему имеет некоторый простор для маневра.

США не готовы вторгаться на территорию бывшего СССР. Россия не глобальная держава, ее вооруженные силы имеют много слабостей, но в то же время на голову превосходят любую другую армию в регионе и, как показала война с Грузией, могут демонстрировать свою силу на постсоветском пространстве. В настоящий момент у вооруженных сил США тоже много слабостей. Более десяти лет войн в самом сердце исламского мира приспособили американскую армию к тактике, не подходящей для бывших советских республик. Инфраструктура альянса, создававшаяся вокруг бывшего СССР, обветшала и не годится для войны. Неизбежные послевоенные сокращения, ставшие уже традицией для США, оставляют им все меньше возможностей. Непосредственное вторжение, даже если бы оно обсуждалось (а это не так), не вариант. Единственное соотношение сил, которое имеет значение, это то, которое существует в данном месте в данный момент. В этом смысле чем ближе США подбираются к российской территории, тем больше преимуществ у русских.

Вместо этого США сделали то же, что они делали до «оранжевой революции» – поддержали такое вмешательство, какое устраивало бы правозащитников и сторонников равновесия. А именно – предоставили финансовую и психологическую поддержку демонстрантам, выступающим против решения президента Украины Виктора Януковича отказаться от сближения с Европой. А затем выразили протест по поводу попыток правительства подавить демонстрации. Таким образом, осталась возможность смены режима с минимальным прямым вмешательством Соединенных Штатов и с минимальными рисками для них.

Недовольство немецким подходом

Как мы уже говорили на прошлой неделе, похоже, что именно немцы проявляли себя особенно активно и фактически контролировали одного из лидеров протестного движения – Виталия Кличко. Казалось, США уступают главную роль Германии. Действительно, заявления Берлина о том, что он готов вести себя более напористо на мировой арене,  похожи на исторический сдвиг в немецкой внешней политике.

Эти заявления тем более примечательны, что Германия, казалось бы, годами сближалась с Россией в экономических и стратегических вопросах. Ни той, ни другой стране не нравилась агрессивность США на Ближнем Востоке и в Юго-Западной Азии. Обе страны нуждались в построении новых экономических отношений перед лицом европейского экономического кризиса. Они также считали необходимым сдерживать Соединенные Штаты. Поэтому изменение курса Германии вызвало удивление.

Хотя этот поступок не следует сбрасывать со счетов, его значение не так очевидно, как кажется. В своем телефонном разговоре Нуланд недвусмысленно проявила пренебрежение по отношению к немцам, Кличко и всему, что они делают на Украине. Это может означать, что стратегия показалась американцам слишком слабой (в конце концов, Берлин не может пойти на риск слишком масштабной конфронтации с Москвой). Или же это может значить, что, говоря о большей напористости, немцы планировали смело противостоять усилиям американцев. По событиям этой недели нельзя сказать наверняка, что же именно имели в виду немцы.

Ясно одно: США были недовольны Германией и Европейским союзом. По логике, это означало, что США намеревались более решительно, чем немцы, поддерживать противников режима. Для правозащитников этот вопрос очень щекотливый – или, по крайней мере, должен быть таковым. Янукович – избранный президент, победивший на выборах, которые, по общему мнению, были честными (хотя внесенные им поправки к конституции и последующие выборы в парламент, возможно, таковыми не являлись). Отвергая сделку с Евросоюзом, он действовал в рамках своих полномочий. Если демонстранты могут свергнуть президента из-за несогласия с его поступками, это прецедент, подрывающий конституционную систему правления. Даже если он проявил жесткость при подавлении демонстрантов, это не отменяет факта его избрания.

Однако, с точки зрения стратегии равновесия, в этом есть большой смысл. Прозападная и даже колеблющаяся Украина представляет огромную стратегическую проблему для России. Это как если бы Техас занял пророссийскую позицию, поставив по угрозу бассейн реки Миссисипи, добычу нефти, Средний Запад и юго-запад страны. У Москвы вдруг оказывается меньше возможностей для действий в Иране и Сирии, ведь России нужно сосредоточиться на Украине.

Использование демонстраций для создания масштабной проблемы для России решает две задачи. Во-первых, создает стратегические трудности для русских и заставляет их обороняться. Во-вторых, напоминает России, что у Вашингтона есть возможности, из-за которых с ним не так-то просто тягаться. Все может быть оформлено так, что правозащитники будут аплодировать, несмотря на конституционные тонкости, противники переговоров с Ираном это оценят, а жители Центральной Европы - поляки и румыны – воспримут это как знак заинтересованности США в регионе. США вновь станут альтернативой Германии и России. Блестящий ход.

Его единственная слабость (если это можно так назвать) состоит в том, что трудно представить себе, как это может сработать. Россия обладает существенным экономическим влиянием на Украине, и неясно, составляют ли прозападные демонстранты большинство. Скрытые возможности России на Украине превосходят возможности Америки. Федеральная служба безопасности и Служба внешней разведки долгое время собирали досье на украинцев. Можно ожидать, что после Олимпиады в Сочи русские выложат свои козыри.

С другой стороны, даже если комбинация не удастся, Соединенные Штаты продемонстрируют, что они вернулись в игру и что русским следует смотреть на соседние страны, гадая, где США сделают следующий ход. Когда заставляешь кого-то уйти в глубокую оборону, необязательно, чтобы первый удар достиг цели. Достаточно уже того, что противник поймет: следующий удар последует тогда, когда он меньше всего этого ожидает. Одна лишь готовность США действовать изменит ожидания Центральной Европы, внесет напряженность в отношения Центральной Европы и Германии и создаст удобную ситуацию для Америки.

Давление на Россию

Конечно, вопрос в том, ответят ли русские американцам – если да, то где, - и вообще, воспримут ли они действия США всерьез. В каком-то смысле Москва сделала ход в Сирии, а мы сейчас видим ответный ход. Русские могут закончить игру. У них есть на то немало причин. Их экономика испытывает давление. Немцы, возможно, и не поддержат Соединенные Штаты, но и не станут отмежевываться от них. И если США вложат больше ресурсов в Центральную Европу, попытки России закрепиться в этом регионе будут пресечены.

Если русские сейчас являются проблемой для американцев (а это так и есть) и если США не намерены возвращаться к прямым интервенциям (а они и не могут), тогда эта стратегия имеет смысл. Она как минимум создает проблему для русских, заставляет их чувствовать себя в опасности – таким образом, возможно, удастся связать им руки в других регионах. В лучшем случае результатом может быть режим, который хоть и не станет противовесом России, зато сделает уязвимыми порты и трубопроводы – особенно если США помогут.

Огласка телефонного разговора Нуланд – не такая уж неловкая ситуация. Это событие показало, что в случае с Украиной инициатива в руках Соединенных Штатов, а не Германии. Происшедшее также показало русским, что американцы так мало придают этому значения, что даже высказывают свои мысли по незащищенной телефонной связи. Когда Нуланд в непристойных выражениях отшивает Евросоюз, а к России относится как к проблеме, с которой надо что-то делать, это лишь подтверждает, что политика США – не воевать, но и не оставаться больше в стороне.