«Меня нужно брать на драматические роли»: Дмитрий Астрахан о работе актёром и своей новой картине

— Дмитрий Хананович, очень приятно, что мы с вами увиделись именно в Петербурге. Это ваш родной город. Вы сейчас живёте на два города или больше в Москве?

— Сейчас я больше живу в Москве, а снимаю кино в Минске, где находится производство. Так сложилось исторически, хотя в Ленинграде я вырос, родился.

Вот недавно, кстати, увидел, что около Театра комедии, где я был художественным руководителем (Астрахан руководил Театром комедии имени Н.П. Акимова с 1991 по 1995 год. — RT), поставили такую тумбу, и там фотографии. Я увидел свою фотографию того периода и показываю всем знакомым, говорю: «Посмотрите, какой я был». Детям особенно: «Посмотрите, папа ваш был не всегда такой жуткий тип, вот он какой красивый юноша, можно сказать, руководил театром в молодые годы».

— Вам, наверное, приятно каждый раз приезжать, смотреть… 

— Потрясающе! У меня с каждым местом какие-то воспоминания связаны.

Вот, например, перед нами сейчас Зимний дворец. Был у меня один товарищ, он, имея высшее образование, подрабатывал здесь в юные годы грузчиком. Человек пьющий, к сожалению. Как-то у него произошло такое потрясение в жизни... Он проснулся утром, посмотрел в окно и видит: идёт штурм Зимнего, бегут солдаты, матросы... Думал, что всё — началась белая горячка. Он был в ужасе. Снимался фильм Бондарчука «Красные колокола» (лента 1982 года Сергея Бондарчука «Красные колокола. Фильм второй. Я видел рождение нового мира». — RT)...

Тут каждое место пронизано какими-то художественными, творческими воспоминаниями. Очень поэтому люблю город свой. 

— Я у вас как раз хотела узнать. Действительно ли характеры москвичей и петербуржцев так сильно различаются? Это разные люди, или…

— Нет, я так не думаю. Ну, Ленинград всё-таки когда-то и правда был, как считалось, культурной столицей. Наверное, это или имидж некий, как сейчас любят говорить, или всё-таки и вправду здесь была какая-то особая своя атмосфера — более, возможно, консервативная, чем в Москве.

Москва — город открытый, готовый к разным экспериментам, новым впечатлениям. Ленинград — может, потому, что он просто меньше, — был более системным. Если что-то там любят — любят, что-то не любят — не любят.

Все мои первые творческие шаги были сделаны в Ленинграде. И я заканчивал Ленинградский театральный институт того периода (режиссёр окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, класс А.А. Музиля. — RT). Это было удивительное время. Вообще Ленинград того периода, особенно театральный Ленинград того периода — это особый мир. Особый он был тем, что если ты шёл в любой театр, на любой спектакль, то гарантированно видел спектакль, где будет какая-то мысль, кто-то из артистов будет хорошо играть, ты будешь понимать, что движет главным героями, что с ними происходит. То есть ты всё поймёшь и обязательно выйдешь в конце с какой-то эмоцией — либо будешь смеяться, либо плакать, либо о чём-то думать... То есть прийти на спектакль, где ты ничего не понимаешь, было нереально.

— Очень интересно, как вы подбираете актёров, когда готовитесь снимать фильм? Вы изначально знаете, кто сыграет ту или иную роль? У вас большой выбор среди театральных артистов...

— Знаете, это каждый раз прыжок в неизвестность в чистом виде. Ты читаешь сценарий. Вот Олег Данилов, с которым я всю жизнь работаю, пишет сценарий. Может, он и видел для себя что-то, когда писал — иногда он мне даже говорит, что что-то видел. Я, прочтя сценарий, могу увидеть совсем другой тип. Дальше начинаются пробы.

В фильм «Изыди!», мой первый фильм, мы долго искали на главную роль какого-то такого немножко хитрого еврея. Калягин пробовался, Газаров... многие артисты комедийно-драматического направления. А в итоге моя ассистент по актёрам Вера Новикова — ленинградская, кстати — нашла и привезла из Грузии Мегвинетухуцеси, совершенно другой тип, о котором мы даже не думали, что он должен быть героем... Вы знаете, иногда, когда человек находится, это становится решением, неким открытием.

• Дмитрий Астрахан на съёмочной площадке фильма Рената Давлетьярова «Однажды» в Астрахани
• © Екатерина Чеснокова/РИА Новости

А снимал фильм «Деточки», и мы там долго мучились. Нужны были дети. Мы уже набрали всех детей и начали снимать, как поняли, что ошиблись с главным героем. Остановили съёмки. Это уже был июнь. А как найти в июне мальчика 14 лет, когда школы уже не работают?..

— Много уже с ним было отснято? 

— Ну смены три мы сняли и остановились. После чего я ездил по всем лагерям в Белоруссии. Выстраивали юношей от 12 до 17, смотрели. И так в итоге нашли главного героя. Знаете, каждый раз это своего рода лотерея...

— Вы, если не ошибаюсь, с 1993 года снимались в эпизодических ролях в своих фильмах, и только в 2011 году, с выходом ленты «Высоцкий. Спасибо, что живой», стали чрезвычайно востребованы как актёр. 

— Да, но это была большая роль. И поэтому она показала, сколь выдающийся талант был спрятан в этом вот артисте! Да, когда я вспоминал свою юную фотографию, которая там висела, то думал: что я тогда не снимался? Я был хорош собой, может быть, была бы другая карьера у меня ещё. 

— Но вы не жалеете, что сделали выбор в сторону режиссуры?

— Нет, я нисколько ни о чём не жалею, никаких у меня в этом смысле нет даже угрызений. Наверное, всё вовремя произошло, когда надо было.

— А режиссёрский опыт как-то помогает Дмитрию Астрахану — актёру?

— Вы знаете, ведь актёрский мой опыт, он же не появился в один из... Когда я пришёл в театр в Ленинграде — в 18 лет, случайно, именно попав в одну студию, руководитель студии по сути меня взял сразу играть главную роль в спектакле. И я играл как артист. Я знал про себя, что, в общем, умею это делать. Для меня никогда не было это проблемой — играть. Я с 18 лет играл. Но тогда же я понял, что быть просто артистом мне будет не очень интересно — главный-то всё равно режиссёр, он всем руководит. «А если режиссёр будет не очень умён или не очень талантлив, мне всё равно придётся ему подчиняться», — подумал я, когда мне было 19 лет. И поступил поэтому на режиссуру — чтобы самому определять.

— Сейчас, будучи актёром, вы подчиняетесь режиссёру? 

— Полностью! Я всегда помогаю и работаю только на режиссёра. Я знаю, насколько тяжёлый это труд — режиссура. Насколько тяжело вынести свой замысел, как-то его провести. Если человек из тысячи артистов выбрал меня, как режиссёр, и хочет, чтобы я воплотил что-то в его замысле, то я буду, конечно, всячески ему помогать. Я могу с ним спорить в чём-то, не соглашаться, но всё равно в итоге приму его позицию, потому что понимаю, что это его замысел, и я должен помочь ему его воплотить.

— Ваша режиссёрская и актёрская фильмография сильно различается в плане жанров, тематики и даже духа. А были какие-то фильмы, в которых вам было комфортно сниматься как актёру, но за которые вы никогда бы не взялись как режиссёр? Ну потому, что это просто не ваше.

— Это сложный вопрос. Я знаю одно: на самом деле — вот я так говорю режиссёрам, кто смотрит, даю совет продюсерам, кто ещё вдруг захочет меня снимать, — меня надо брать на драматические роли. Я это знаю точно. Меня часто берут на роли как бы комедийные. Но я понимаю, что, как ни странно, в драматической роли я сильнее, интереснее.

C артистами бывает такой эффект. Вот, например, Олег Фомин — прекрасный артист, был герой, играл главные роли, всё... Но я всё время смотрел и думал, что он потрясающе сыграет негодяя. Смотрел и думал, что, когда Олег со своей такой вот красивой внешностью — абсолютно вроде как положительной — будет играть негодяя, он будет играть блистательно, раскроется, станет более интересен.

Я пригласил его на «Контракт со смертью», где он сыграл жуткого типа. По сути, я совершил открытие. Он потом сказал мне: «Ты открыл для меня новую жизнь, потому что меня стали снимать, я понял огромное наслаждение вот этих сложных характеров, других». А до этого он играл положительных героев...

У каждого, знаете, есть нюанс, который надо найти, который обогатит, сразу его как-то раскроет по-другому. Со мной это ещё, надеюсь, впереди.

• © Кадр из фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой» (2011)

— Почему вы в последнее время совсем не снимаетесь в своих фильмах?

— Знаете, должен быть какой-то кураж, настрой на это дело.

Недавно снимался в «Жизнь после жизни»! В большой роли в своей картине, хотя никогда в таких больших ролях в своих картинах не участвовал.

Это зависит от материала. Вот «Ты у меня одна». Были продюсер Аркаша Тульчин и Олег Данилов, автор сценария. Мы втроём снялись в качестве трёх судей на боксе. Нам было забавно, хотя какие мы судьи?.. Это смешная картина сама по себе. Совсем не боксёрского вида люди, вроде бы такими не должны быть судьи по боксу...

Нам было забавно оставить такой след, и вопросов ни у кого не возникло, почему мы там. Когда режиссёр сам снимается, это больше шутка такая, знаете... Как бы: «Привет, зрители! Вот я здесь, товарищи, я с вами. Я тут тоже вообще-то присутствую. Вообще это всё кино, вы так сильно не погружайтесь, это всё-таки всё игра».

— А в своей грядущей картине «Судьба диверсанта»? Это рабочее, кстати, название? 

— Рабочее, но, наверное, оно и будет. Нет, там я не снялся ни в одной из ролей, потому что если бы снимался, я или должен был скрываться в подвале весь фильм, или меня должны были расстрелять — вы же понимаете, это война. Но таких ролей не было, поэтому моё присутствие в фильме не потребовалось.

Это фильм об оккупации Белоруссии. В основу его положен подвиг. Был такой Фёдор Крылович, реальный человек, который совершил одну из самых больших сухопутных диверсий Второй мировой войны.

У него в распоряжении были две английские мины. Он возглавлял диверсионную группу, работал электриком на станции у немцев и умудрился взорвать эшелон с 16 немецкими «Тиграми», которые шли на Курскую дугу. Но не только взорвал этот эшелон — ещё четыре эшелона параллельно.

Звучит как дикий вымысел: как такое может быть, вроде две мины? А он так сделал, что на станции оказались скоплены несколько поездов. Он светофоры ломал, это целая история, полная импровизация его! Там оказался бензовоз, состав с цистернами бензина, и он взорвал эти цистерны. Сообразил, что надо взрывать не танки, а цистерны.

Он никак не был награждён за этот подвиг и только получил орден Ленина в 1947 году, уже после войны. Закончил свою жизнь он, живя в подвале, с семьёй, с двумя детьми. Умер достаточно молодым, потому что у него было много ранений. Он такой человек, прошедший... Среди партизанов его даже звали «Герой», потому что он был героем... Только потом была названа улица в его честь, памятник ему был поставлен.

Есть ещё история о мнимых и подлинных героях. Этот подвиг многие себе присвоили. Он же был человек, который воевал не из-за орденов, а потому, что он ненавидел этот фашизм и защищал свою родину. И правда — подлинный герой.

Эта картина о нём и, может быть, об атмосфере оккупации. На эту тему не так много фильмов на самом деле снято, где был бы показан быт того времени. Три года люди жили, ходили на работу при немцах. Всё функционировало, театры работали. Кто-то был коллаборационистом, кто-то сотрудничал, а кто-то воевал. Разные судьбы. И этот фильм, в общем, о том, что кто-то оставался героем до конца, а кто-то... совершал некую интеграцию в другую жизнь, как это ни трагично, понимаете?

— Я полагаю, что перед съёмкой вы проделали большую работу с архивами…

— Конечно! Мы изучали, смотрели это время. Автор Паша Могилин, сам документалист и белорус, нам рассказал эту историю. Она нам понравилась, в ней есть сочетание драматизма и героизма...

Фильмы про войну будут снимать бесконечно, потому что это великий подвиг и, естественно, это людей будет всегда интересовать.

Полную версию интервью с Дмитрием Астраханом смотрите на RTД.