NYT: гранаты из зоны конфликта «просачиваются» в жизнь простых украинцев
Слушание по делу об убийстве в украинском Никополе затянулось из-за бюрократических проволочек, пишет журналист Юлия Мендель в The New York Times. На момент, когда заседание открылось 30 ноября, за полтора года судья переносил слушание уже 20 раз. За две недели до этого отец одной из жертв Руслан Тапаев поделился своим возмущением в соцсетях: «…преступники, совершившие преступление, должны быть наказаны, иначе общество погрузится в хаос».
Когда и 21-е заседание в очередной раз перенесли, Тапаев решил «взять правосудие в собственные руки». Он выдернул чеку из двух гранат, бросив одну в сторону подсудимых, а вторую оставив у себя.
«Выбило окна, повсюду был огонь, крики, паника. Такое непросто забыть. Мне до сих пор всё напоминает о том взрыве», — вспоминает судья Анжелика Бахрова. В результате действий Тапаева погиб он сам, а также один из подсудимых, десятки были ранены.
Как объясняет автор статьи, после почти четырёх лет конфликта на востоке страны участились «обычно редкие для европейского государства» случаи насильственных преступлений с применением оружия, украденного из запасов украинской армии. При этом самое страшное, что в ряде инцидентов, включающих домашнее насилие и ограбления банков, были задействованы ручные гранаты. В этом году украинская полиция сообщила об изъятии 2500 гранат. В 2013-м их было всего 100.
Криминолог Анна Маляр подчёркивает: «Всё это следствие огромного и бесконтрольного распространения оружия военного назначения на территории страны после начала боевых действий. В прошлом между людьми тоже случались ссоры с применением агрессии, но у них не было доступа к ручным гранатам и прочему оружию. Теперь же очень просто приобрести оружие у тех, кто побывал в зоне конфликта».
Эксперты не удивляются, что из зон боевых действий «просачивается» всё больше гранат, — их легко спрятать, но нелегко вести счёт в бою. «Граната — расходуемый боеприпас. То есть солдат может сказать, что взорвал её, а вместо этого спрятать», — комментирует заместитель директора Украинского института исследования экстремизма Богдан Петренко. Гранату можно продать за $15 на чёрном рынке.
В то же время отследить боеприпасы такого рода весьма затруднительно, поскольку доступ к зоне конфликта есть слишком у многих, включая мирных жителей и волонтёров. «Гражданских, особенно женщин, меньше проверяют», — добавляет Петренко.
Помимо гранат, из зоны конфликта вывозят и огнестрельное оружие. А поскольку на Украине нет централизованного реестра зарегистрированного оружия, получить представление о его количестве очень сложно. В стране многие поддерживают легализацию огнестрельного оружия в целях самообороны. Но этот законопроект вряд ли когда-либо коснётся ручных гранат.
По мнению Анны Маляр, это правильно, поскольку экономические трудности и напряжённая ситуация в стране действуют украинцам на нервы, люди не доверяют органам правопорядка и всё чаще пытаются сами вершить правосудие.
