Al Jazeera: Октябрьская революция — «приятный сон, обернувшийся кошмаром»
Ровно 100 лет назад 25 октября 1917 года Зимний дворец в Петрограде был взят штурмом. Так началась Великая Октябрьская Социалистическая Революция, одно из наиболее значимых политических событий XX века, которое сформировало ход истории на десятилетия вперёд, пишет политолог Си Джей Полихрониу в своей статье для Al Jazeera.
Пятью месяцами ранее, в конце февраля 1917 года, в ходе другой революции к власти пришло Временное правительство, во главе которого сначала был Георгий Львов, а затем — Александр Керенский. В марте император Николай II отрёкся от престола. И хотя Временное правительство не осуществило никаких политических реформ, лидер большевиков Владимир Ленин уже в апреле объявил Россию «самой свободной страной в мире». Но именно Октябрьская революция перевернула старый порядок «с ног на голову», сделав «советский коммунизм» глобальной идеологической и политической силой, которая просуществовала вплоть до конца века.
И всё-таки спустя целых 100 лет история прихода к власти большевиков по-прежнему вызывает много споров как среди аналитиков, так и среди обычных людей, отмечает эксперт. И есть в этой теме особенно острые моменты: например, вопрос о том, была Октябрьская революция народным восстанием или подготовленным переворотом, или же о том, что такое сталинизм: естественное продолжение ленинизма или его «неожиданная» эволюция.
Октябрьская революция повлекла за собой «глобальную истерию», в которой слились энтузиазм и надежда на создание «рая на земле». Для буржуазии по всему миру это было равносильно «анафеме главных ценностей «западной цивилизации», в то время как радикалы и коммунисты восприняли событие как «естественную кульминацию неотвратимого хода истории к свободе человека и социальному порядку, избавленному от эксплуатации».
Спустя сотню лет после Октябрьской революции при объективной оценке этого события нет места ни скорби, ни торжеству. Можно сколько угодно романтизировать эту историю, но «холодная историческая реальность» не даёт себя игнорировать.
Для начала, в отличие от Февральской революции, Октябрьская не была столь стихийной — она стала результатом тщательно разработанной стратегии Ленина, который хотел отобрать власть у Временного правительства. Это, конечно, не был переворот, но и о народном восстании говорить не приходится. Настоящие рабочие стали примыкать к Ленину только к осени 1917 года, но даже это не обеспечило большевикам победу на выборах в ноябре: они получили лишь четверть голосов, в то время как их главные конкуренты эсеры — более 60%.
Но Ленин не собирался ни с кем делить власть. Его непреклонное стремление установить в России социализм, несмотря на её неготовность к этому ни в социальном, ни в экономическом плане, а также его вера, что лишь большевики представляют истинные интересы рабочих, вынудили его прибегнуть к политике, которая вскоре лишила революцию её изначального потенциала для формирования нового строя, основанного на демократии и контроле средств производства пролетариатом.
На смену надеждам и энтузиазму пришёл красный террор, который обрушился на всю оппозицию. Организацию всех этих карательных мер приписывают Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК), которая, таким образом, заложила основы для полноценного полицейского государства, сформировавшегося при сталинизме.
После жестокого подавления Кронштадтского восстания в 1921 году стало ясно, что понимание Лениным «диктатуры пролетариата» не позволяло никакое инакомыслие и что при новом социалистическом порядке возможно существование лишь одной партии, пишет автор.
Попытки проводить политику «военного коммунизма» и вовсе закончились «полной катастрофой» — это признал сам Ленин. Однако его последователь Иосиф Сталин так не считал. Напротив, на его взгляд, новая экономическая политика, или НЭП, пришедшая на смену провальному «военному коммунизму», была «предательством» идей Октябрьской революции. Так, спущенная сверху в 1928 году кампания по раскулачиванию и коллективизации «вновь открыла адские врата и навсегда превратила советский социализм в кровавый и бесчеловечный режим».
По мнению аналитика, сталинизм не только собрал в себе «худшие аспекты» ленинизма, но и стал «камнем преткновения» для перехода к социализму как в СССР, так и во всём остальном мире. Так что конец сталинизма и крах советского коммунизма, который, стоит признать, превратил отсталую страну в индустриализованное государство, сумевшее победить нацизм и совершить многие другие достижения, отмечает «окончание приятного сна, обернувшегося кошмаром».
И именно поэтому спустя 100 лет Октябрьская революция не вызывает ни ликования, ни скорби. Мечты могут возродиться, новый мир грядёт, но если говорить о «русской революции», то возможность создания эгалитарного общества, где царила бы социальная справедливость, явно лежала за пределами стратегии и политики её организаторов, уверен Полихрониу.
