Politico: «Добрый двойник Путина» сделал бы то же самое
Журналист Кит Гессен попытался представить на месте нынешнего «злого» президента России его «доброго» двойника, с тем чтобы предсказать, как бы тот поступил на посту российского лидера в нынешней непростой ситуации. Автор статьи приходит к выводу: «добрый Путин» повел бы себя точно так же, как и его реальный прототип, поскольку этого требуют интересы страны.
Reuters
А как бы вела себя Россия, если бы Путин «был не злой, а добрый»? Таким вопросом задался автор журнала Politico Кит Гессен. И пришел к выводу, что политика Москвы вряд ли существенно изменилась бы от этого. И это, по его мнению, дает новую пищу для размышлений для тех, кто считает, что действия Путина уводят россиян прочь от того направления, в котором им следовало бы идти в соответствии с интересами их страны.
Даже если бы к власти в России пришел «добрый Путин», западные политики отнеслись бы к нему неправильным образом, уверен обозреватель. В России может смениться лидер, но она не сменит ни свою географию, ни историю, ни давнее желание сдерживать Запад, «который не сказать чтобы пересекал границы с цветами в руках».
Кит Гессен сразу оговаривает то, что настоящий Путин – «по-настоящему гадкое творение». Он руководил войной в Чечне в 1999—2002 годах, в 2003 году посадил в тюрьму своего конкурента – нефтяного магната Михаила Ходорковского, захватил в начале 2000-х основные независимые телеканалы и вытолкнул их владельцев в изгнание, а также помог «потрясающе» обогатиться своим друзьям. «Многие уже сошлись на том, что взрывы домов в Москве и Волгодонске в сентябре 1999 года были проведены спецслужбами, и сложно представить, что Путин как премьер-министр России и, лишь за месяц до того, глава ФСБ не знал об этом»; а с возвращением на третий президентский срок он выпустил на волю «худшие элементы российской уличной политики, мобилизовав антизападные, антигейские и антилиберальные настроения». Наконец, он «аннексировал» Крым и разжег войну на востоке Украины.
Вот только «самый добрый из Путиных», который при этом был бы еще достаточно безжалостным, чтобы стать президентом России, вряд ли поступал бы существенно иначе, утверждает Кит Гессен. Он предлагает вспомнить Россию в 1998 году. Президентский срок Ельцина истекал в 2000 году, и никто не верил, что он до этого доживет. Было два реалистичных кандидата, которые могли прийти ему на смену.
Первый – Евгений Примаков, с опытом работы в КГБ и СВР, сторонник проведения расследований в отношении некоторых олигархов и «стратегического треугольника» Россия—Китай—Индия, наиболее известный разворотом самолета, направлявшегося в США, после сообщений о начале бомбежек Белграда силами НАТО.
Второй – Юрий Лужков, мэр Москвы с образом «простого парня», который сумел привлечь в город внутренние и международные инвестиции (в отличие от руководивших Санкт-Петербургом Анатолия Собчака и его правой руки – Владимира Путина). Правда, Лужков был поразительно коррумпирован, не особенно хорош в решении действительно серьезных проблем Москвы (например пробок), а еще он был «неистовый» русский националист «с гадкой привычкой заявлять, что Крым – на самом деле часть России» (особенно во время поездок в Севастополь, из-за чего украинские власти объявили его персоной нон-грата).
Баланс изменился, когда премьером стал малоизвестный Путин, а проельцинский Первый канал развернул кампанию очернения Лужкова и Примакова. После взрывов домов Путин стал «лидером военного времени» и был избран президентом на досрочных выборах в марте 2000 года. Соль тут в том, указывает автор Politico, что конкуренты Путина тоже были националисты, которых огорчал факт потери Россией статуса сверхдержавы. Примаков наверняка многое знал о российских спецоперациях в Приднестровье, Абхазии и Чечне; Лужков намного раньше Путина оплакивал потерю Крыма. Еще одним популярным политиком был генерал Александр Лебедь, «известный в военных кругах битьем подчиненных».
А что же «так называемые либералы»? У них было мало поддержки. Архитектор реформ 90-х – Анатолий Чубайс – был одним из самых ненавистных в России людей (на него даже покушались в 2005 году). Борис Немцов, которого Ельцин недолгое время рассматривал как преемника, «больше интересовался красивыми девушками, чем борьбой за власть». Самый, возможно, принципиальный из либералов – Григорий Явлинский – был самым «пассивным» из них и стабильно набирал 7% голосов.
Любой серьезный кандидат в России, где продолжительность жизни сократилась, территория сжалась, а государство проиграло войну «борцам за независимость» на периферии, должен был выступать резко против подобной политики. И все серьезные кандидаты поступали именно так, указывает Politico. Ельцин и его окружение сделали ставку на Путина потому, что решили, что он будет из них всех «наименее антилиберальным», — проще говоря, что он станет «добрым Путиным».
Они ошиблись, считает Кит Гессен. Сначала Путин сблизился с президентом США Джорджем Бушем, особенно после терактов 11 сентября. «Добрый Путин» не смог бы тут поступить лучше реального Путина, который первым из мировых лидеров позвонил в Вашингтон и выразил свои соболезнования и поддержку. Это, правда, долго не продлилось, особенно в свете попыток администрации Буша продвигать идею системы ПРО в Восточной Европе.
Многие считают, что Путин свернул не туда, когда арестовал Михаила Ходорковского. Но нефтяной магнат к тому моменту приватизировал не только ЮКОС, но и существенные силы в Думе, указывает автор Politico. Он настроил против себя нефтяников советской закалки агрессивными техниками бурения и вел, можно сказать, независимую внешнюю политику – он обговаривал с Китаем возможность провести трубопровод между странами. Самым важным для государства был тот факт, что Ходорковский получил контрольный пакет ЮКОСа «как бы по доверенности», в момент невероятной слабости госаппарата. Поэтому власти были уверены, что Ходорковский должен был оставаться верным ему.
«Добрый Путин», вероятно, не стал бы арестовывать кого-либо по политическим мотивам. Он бы начал юридический процесс, чтобы оспорить очевидным образом коррумпированную практику «залоговых аукционов», и вновь национализировал бы ЮКОС, не сажая в тюрьму Ходорковского. Он вел бы ту же политику, что и настоящий Путин, но у него была бы «более мягкая и мудрая манера», уверен автор. Он бы точно так же избавлялся от коррумпированных губернаторов, но не при помощи отмены выборов, а через прозрачные и справедливые выборные процедуры или, может, с помощью закона о запрете на избрание кандидатов, осужденных уголовно. Он бы действовал по-иному, но решать ему пришлось бы те же проблемы.
И главный вопрос – как бы «добрый Путин» поступил на Украине? Не так давно, пишет Кит Гессен, его в числе прочих экспертов спросили, что стало причиной конфликта на Украине: расширение НАТО или агрессивная политика Путина? Ответ, конечно же, «и то, и другое», отмечает обозреватель Politico. Но чего было больше?
Если вспомнить действия России в ближнем зарубежье в последние 25 лет, то пестрые группы повстанцев – то есть местных жителей, ветеранов войны и уголовников – до Восточной Украины можно было наблюдать в Приднестровье в 1992 году и в Абхазии в 1992—1993 годах. По наблюдению автора, Москва точно так же отрицала, что как-то вовлечена в процесс, точно так же этот факт был позже доказан, и даже герои тогда были те же – например Игорь Стрелков. Еще в 2008 году Россия «вторглась в Грузию и ненадолго ее оккупировала», и произошло это при другом лидере в других обстоятельствах.
А что же НАТО? СССР согласился на присоединение объединенной Германии к альянсу, если он не будет расширяться дальше не восток, но обещание это было устным и вскоре было нарушено. В 1999 году в НАТО вступили бывшие страны Варшавского пакта – Венгрия, Польша и Чехия, в 2004 году – Румыния, Словения, Словакия и три прибалтийские республики, в 2009 году – Хорватия и Албания, и рассматривалась возможность вступления для Грузии и Украины.
Есть ли у России право говорить своим соседям, как вести внешнюю политику? Только если это может быть угрозой для России. Можно ли считать, что соглашение об ассоциации с ЕС, которое Виктор Янукович вдруг отказался подписывать, было угрозой для России? Сложно привести доводы за. Была ли угрозой для России возможность вступления Украины в НАТО? Сложно найти доводы против. Могут ли страны, в которые раньше «вторгалась» Россия, опасаться повтора и искать сильных союзников? Возможно. Нервируют ли такие союзы Россию? К сожалению, да, рассуждает Кит Гессен.
Автор при этом вспоминает, как в сентябре 1995 года побывал на сессии Думы, когда НАТО бомбило цели боснийских сербов недалеко от Сараева. Американские политики тогда явно не подумали, какие чувства это происшествие вызовет в России. Между тем Дума была наэлектризована от гнева, ведь американская агрессия была направлена на бывшую коммунистическую страну со славянским населением, ради которого Россия вступила в Первую мировую войну. Благие намерения США вызвали в России националистическую реакцию. Спустя пару месяцев в результате новых выборов доля либеральных партий в Думе существенно сократилась, а контроль над ней взяла «красно-коричневая коалиция сталинистов и квазифашистов».
Кит Гессен также отмечает, что, по наблюдению одного из немецких политологов, в последние два десятилетия Россия пыталась не изменить, а защитить статус-кво. И хронология расширения НАТО в Европе показывает, что если кого и стоит обвинять в «перекраивании карты Европы», то в первую очередь тут называть надо не Россию.
Стал бы «добрый Путин» пользоваться моментом замешательства и сумятицы, который возник после свержения Януковича, чтобы перед лицом расширяющихся ЕС и НАТО захватить стратегически важный порт Севастополь и вместе с ним – Крым? Наверно. Стал бы он лгать о том, что делает? «Из стыда перед собой скорее да». Стал бы он помогать «сепаратистскому восстанию» на востоке Украины? «Не знаю. Добрый Путин попытался бы избежать кровопролития». Но если альтернативой тут было бы вступление Украины в НАТО, то «мы бы удивились, на что оказался бы готов добрый Путин», — рассуждает Politico.
Полтора десятилетия назад в России неизбежно появился бы человек, похожий на Путина. Может быть, в 2012 году страна была готова к чему-то иному, но к этому не был готов сам Путин, который «назначил себя на новый срок». Но кто бы ни пришел после Путина, геополитическая ситуация, историческое наследие и неспокойные соседи у него будут те же самые, указывает Кит Гессен. Поэтому, по его мнению, это не дело – сравнивать Путина с Гитлером, равно как и отмахиваться от России как от «региональной державы». Так что Запад должен как можно быстрее понять сущность режима при «добром Путине» и перестать действовать наобум, как это было в последние 15 лет, призывает он на страницах Politico.
Фото: Reuters
В нашем паблике в VK самые свежие статьи и сюжеты зарубежных СМИ
Сегодня в СМИ
