Что касается украинского кризиса и возможного похищения Крыма Российской Федерацией, за последние дни мне довелось выслушать два очень странных аргумента, которые сейчас нужно как можно скорей развенчать.
Бернар-Анри Леви: Российский Крым похоронит равновесие в Европе
По мнению французского писателя и журналиста Бернара-Анри Леви присоединение Крыма к России может породить настоящую ударную волну, которая расшатает казавшиеся незыблемыми границы в Европе и похоронит равновесие на всем континенте. Как считает Леви, вооружившиеся таким прецедентом испанские и французские баски могут потребовать объединения, а трансильванские венгры, македонские албанцы и болгарские турки возьмут этот пример за основу и тоже захотят сменить страну.
KENZO TRIBOUILLARD / AFP
1. Разве крымчане в конце концов не вправе самостоятельно решать собственную судьбу? И если в силу языка они ощущают больше родства со страной Путина, а не родиной Роберта Шумана и Вацлава Гавела, какие у нас есть основания, чтобы чинить им препятствия?
2. Босния... Косово... разве это не два недавних случая самоопределения, которые получили благословение международного сообщества? Как могут те (начиная с автора этих строк), кто 20 лет назад поддержал право народов Боснии и Косова взять в руки их судьбу, отказывать в той же возможности Крыму?
На первый аргумент можно возразить, что вторжение в регион, который намеревается свободно высказаться о своем будущем, развертывание 30 000 солдат, окружение военных частей и запугивание населения представляют собой весьма любопытный подход к самоопределению.
Можно сказать, что референдум - это сложнейшее мероприятие, которое предполагает логистическую структуру, избирательные участки, достойные называться таковыми избирательные списки, наблюдателей и кампанию. Организация всего этого за неделю под властью марионеточного правительства и под прицелами ружей напоминает в лучшем случае фарс, а в худшем - силовой переворот.
Наконец, можно возразить, что даже если бы не было этой силовой операции и оккупационных войск, если бы было выделено необходимое время на кампанию и дебаты, даже если бы Европа дала на него свое согласие, этот референдум повлек бы за собой апокалипсические последствия. Что мы сможем ответить, если вооружившиеся таким прецедентом испанские и французские баски потребуют объединения? Что если трансильванские венгры, македонские албанцы, болгарские турки, прибалтийские русские и бельгийские фламандцы возьмут этот пример за основу и тоже захотят сменить страну?
И это еще только цветочки.
Потому что языковой национализм - самый коварный из всех.
Это негражданский национализм, который опирается на злых демонов дифференциализма.
Это не говоря уже о присоединении к Германии Судетов на основе все того же языкового национализма, которое произошло незадолго до вторжения Гитлера в Чехословакию. Совершенно очевидно, что в таких условиях уступка Путину по Крыму может породить настоящую ударную волну, которая расшатает казавшиеся незыблемыми границы в Европе и похоронит равновесие на всем континенте.
Что же до второго аргумента, он еще абсурднее. Причем озвучивают его добросовестные наблюдатели и комментаторы, что вообще неприемлемо.
Если говорить о Боснии, мне вообще непонятно, как у кого-то поворачивается язык вовлекать ее в это дело. Потому что после большого взрыва, которым стало крушение коммунизма для Югославии и всей Европы, главной задачей было не допустить отделения Республики Сербской и ее присоединения к «старшему брату» Белграду. В Крыму же сейчас нас просят одобрить именно это.
В Косове же те, кто сегодня осуждает силовое вмешательство России и выступает за территориальную целость Украины, действительно поддержали стремление к независимости Приштины. Но как у вас хватает наглости сравнивать два этих случая. Как международное сообщество могло не поддержать борьбу за независимость местных жителей после десятилетия этнических чисток, массовых убийств мирного населения и депортации почти 800 000 человек, единственное преступление которых заключалось в том, что они родились мусульманами? Как можно проводить параллель между Милошевичем, которого Международный уголовный суд в Гааге признал виновным в преступлениях против человечности, и руководством новой Украины, чьи воины, как прекрасно видно на облетевших весь мир кадрах, мирно и с голыми руками выступили против высадившейся в Севастополе вооруженной до зубов солдатни?
Нам, европейцам из свободной Европы, должно быть ясно как день, на чьей мы стороне.
Все сводится не к поддержке одного национализма против другого, а (в очередной уже раз) к защите права народов избежать кровавой расправы и неприятию права деспотов безнаказанно угнетать и убивать свой народ.
Одно из двух.
Либо такая опасность действительно существует. Что я имею в виду? Бойня уже началась. Там, как и в Косове, начали пытать, обезглавливать и расстреливать население целых деревень. И поэтому да, есть основания, чтобы вмешаться и остановить резню.
Либо никакой опасности нет. Принадлежность фламандцев к Бельгии и крымчан к Украине не представляет ни малейшей угрозы для свободы и жизни людей. Более того, в случае отделения от Украины некоторых из этих самых крымчан (я имею в виду в первую очередь крымских татар) могут вообще «замочить в сортирах», как некогда изящно выразился президент России. Поэтому наш интерес и наш долг заключаются в том, чтобы обеспечить сохранность границ и, как следствие, прав людей.
Да, в защите народов.
Нет империалистическому проекту Путина, который стремится устроить пожар в нашем европейском доме.
2. Босния... Косово... разве это не два недавних случая самоопределения, которые получили благословение международного сообщества? Как могут те (начиная с автора этих строк), кто 20 лет назад поддержал право народов Боснии и Косова взять в руки их судьбу, отказывать в той же возможности Крыму?
На первый аргумент можно возразить, что вторжение в регион, который намеревается свободно высказаться о своем будущем, развертывание 30 000 солдат, окружение военных частей и запугивание населения представляют собой весьма любопытный подход к самоопределению.
Можно сказать, что референдум - это сложнейшее мероприятие, которое предполагает логистическую структуру, избирательные участки, достойные называться таковыми избирательные списки, наблюдателей и кампанию. Организация всего этого за неделю под властью марионеточного правительства и под прицелами ружей напоминает в лучшем случае фарс, а в худшем - силовой переворот.
Наконец, можно возразить, что даже если бы не было этой силовой операции и оккупационных войск, если бы было выделено необходимое время на кампанию и дебаты, даже если бы Европа дала на него свое согласие, этот референдум повлек бы за собой апокалипсические последствия. Что мы сможем ответить, если вооружившиеся таким прецедентом испанские и французские баски потребуют объединения? Что если трансильванские венгры, македонские албанцы, болгарские турки, прибалтийские русские и бельгийские фламандцы возьмут этот пример за основу и тоже захотят сменить страну?
И это еще только цветочки.
Потому что языковой национализм - самый коварный из всех.
Это негражданский национализм, который опирается на злых демонов дифференциализма.
Это не говоря уже о присоединении к Германии Судетов на основе все того же языкового национализма, которое произошло незадолго до вторжения Гитлера в Чехословакию. Совершенно очевидно, что в таких условиях уступка Путину по Крыму может породить настоящую ударную волну, которая расшатает казавшиеся незыблемыми границы в Европе и похоронит равновесие на всем континенте.
Что же до второго аргумента, он еще абсурднее. Причем озвучивают его добросовестные наблюдатели и комментаторы, что вообще неприемлемо.
Если говорить о Боснии, мне вообще непонятно, как у кого-то поворачивается язык вовлекать ее в это дело. Потому что после большого взрыва, которым стало крушение коммунизма для Югославии и всей Европы, главной задачей было не допустить отделения Республики Сербской и ее присоединения к «старшему брату» Белграду. В Крыму же сейчас нас просят одобрить именно это.
В Косове же те, кто сегодня осуждает силовое вмешательство России и выступает за территориальную целость Украины, действительно поддержали стремление к независимости Приштины. Но как у вас хватает наглости сравнивать два этих случая. Как международное сообщество могло не поддержать борьбу за независимость местных жителей после десятилетия этнических чисток, массовых убийств мирного населения и депортации почти 800 000 человек, единственное преступление которых заключалось в том, что они родились мусульманами? Как можно проводить параллель между Милошевичем, которого Международный уголовный суд в Гааге признал виновным в преступлениях против человечности, и руководством новой Украины, чьи воины, как прекрасно видно на облетевших весь мир кадрах, мирно и с голыми руками выступили против высадившейся в Севастополе вооруженной до зубов солдатни?
Нам, европейцам из свободной Европы, должно быть ясно как день, на чьей мы стороне.
Все сводится не к поддержке одного национализма против другого, а (в очередной уже раз) к защите права народов избежать кровавой расправы и неприятию права деспотов безнаказанно угнетать и убивать свой народ.
Одно из двух.
Либо такая опасность действительно существует. Что я имею в виду? Бойня уже началась. Там, как и в Косове, начали пытать, обезглавливать и расстреливать население целых деревень. И поэтому да, есть основания, чтобы вмешаться и остановить резню.
Либо никакой опасности нет. Принадлежность фламандцев к Бельгии и крымчан к Украине не представляет ни малейшей угрозы для свободы и жизни людей. Более того, в случае отделения от Украины некоторых из этих самых крымчан (я имею в виду в первую очередь крымских татар) могут вообще «замочить в сортирах», как некогда изящно выразился президент России. Поэтому наш интерес и наш долг заключаются в том, чтобы обеспечить сохранность границ и, как следствие, прав людей.
Да, в защите народов.
Нет империалистическому проекту Путина, который стремится устроить пожар в нашем европейском доме.
Автор статьи Бернар-Анри Леви.
Фото KENZO TRIBOUILLARD / AFP
Дата публикации 12 марта 2014 года.
В нашем паблике в VK самые свежие статьи и сюжеты зарубежных СМИ
Сегодня в СМИ
