«Наше правило — никогда никого не ругать»: Попов и Фабричнова о «Формуле-1», российских пилотах и работе в пандемию

— В эти дни канал отмечает свой первый юбилей. Что для вас изменилось за пять лет с момента прихода на «Матч ТВ»?

Алексей Попов: Раньше у нас не было стартовых решёток в том виде, в котором мы их делаем на канале сейчас, никогда не было прямых включений с трасс. Этот сезон выносим за скобки, даже в Сочи шансов не было. Для меня это дополнительная и очень тяжёлая работа. Это не просто импровизация, но и репортаж из максимально враждебного окружения. Вокруг дичайший шум и невероятный уровень стресса, твой оператор не понимает русского языка, ему нужно делать подсказки и в крайнем случае защитить его от механиков с тележками. После включения надо протолкаться и дойти до комментаторской кабины, по жаре или под дождём, с сорванным голосом, потому что из-за запредельного шума приходится орать в микрофон. Это очень сложно, но это очень здорово, для меня стартовая решётка — это очень серьёзное дополнение к репортажам.

Наталья Фабричнова: А я отмечу, что на наших каналах стали показывать «Формулу-2», где выступают трое россиян. Жаль, что именно сейчас мы не можем быть с ними вместе и общаться. Вот-вот мы увидим их в «Формуле-1», и можно было бы подготовить зрителя к новым именам. Но то, что мы показываем сами гонки, уже здорово.

Также по теме

«Спорт не должен ассоциироваться с нарушениями»: правозащитники выступают против этапа «Формулы-1» в Саудовской Аравии

Несколько международных правозащитных организаций раскритиковали «Формулу-1» за решение провести этап в Саудовской Аравии. По их...

— Можете назвать направления в работе канала, где вы видите наибольший прогресс за эти пять лет?

А.П.: Мы стали показывать намного больше гонок. Не только «Формулу-1», но и младшие серии. Кроме того, зрители теперь видят в эфире «Формулу-Е», NASCAR, ралли-кросс, наш внутренний чемпионат РСКГ. Отмечу, что в последний год больше стало и хорошего регби — наш чемпионат, важнейшие международные турниры.

— В этом сезоне вам приходится почти все репортажи «Формулы-1» вести из студии в Останкине. Тяжело комментировать события, которые проходят за сотни километров от вас?

А.П.: Мне — да. Но это не значит, что я не справляюсь. Я также комментирую регби, и когда работаю на стадионе, то вижу разницу. Одним глазом смотрю на поле, а боковым зрением наблюдаю за повторами по монитору. Конечно, гораздо лучше, когда видно всё поле. Но в гонках такого практически нет, потому что автодромы большие и видно только маленькую их часть. Обычно можно увидеть только то, готовы ли механики к пит-стопу или нет. Но всё, что происходит вокруг, этот закрытый мир, в котором все друг с другом общаются, становится живым, а не виртуальным. Это очень важно. Раньше мы ездили практически на все гонки, а в этом году ограничились Сочи. Это гигантская разница.

Н.Ф.: Мне кажется, что прежде всего падает качество, но не нашей работы глобально, а погружения в мир гонок. Не зря «Формулу-1» называют семьёй. Тебя в неё принимают, и тогда появляется доступ к большему количеству информации и мероприятиям, на которых можно что-то узнать. Я ещё всегда стараюсь делать интервью с места событий, этого тоже не хватает. Да, мы и так прекрасно видим телекартинку, но никаких инсайдов и расширения для зрителя нет. Журналисты «Формулы-1» должны быть проводниками между гоночным миром и зрителями. А сейчас этого нет, и ощущение семьи пропадает.

А.П.: У меня есть канал на YouTube, и я выкладываю туда видео, как мы добираемся до автодрома, люди обожают эту часть. Они видят не просто привычные планы, но и происходящее на пит-лейне, машины в неформальной обстановке. А сейчас есть только анализ квалификации и гонки из комментаторской кабины. Это тоже кому-то интересно, но увлекательнее будут какие-то путевые заметки.

— Как получается компенсировать нехватку информации?

А.П.: У нас своя тусовка, часть прессы всё-таки продолжает ездить и дальше общаться. Наталья уже десять лет комментирует, я почти 30, и, конечно, нас знают, мы можем какими-то сообщениями обмениваться. Надеюсь, пандемия не продлится ещё три года, иначе нас просто забудут и семья распадётся.

— С кем прямо сейчас вы бы хотели сделать интервью?

Н.Ф.: Мне бы хотелось поговорить с Себастьяном Феттелем. Это человек, который всегда неформально подходит к общению. Понятно, что он не будет обсуждать личную жизнь, это его особенность, но даже если обсуждать только его работу, то можно понять очень многое о нём самом и происходящем в команде через его настроение и невербальные сигналы. У Себастьяна нет соцсетей, поэтому информацию приходится вылавливать даже по радиопереговорам во время гонок.

— Как думаете, неудачи этого сезона сказались бы на интервью с немцем или он всегда держится профессионально?

Н.Ф.: Даже если он в плохом настроении, то эту тему можно развить, не пытаясь при этом до него докопаться. Есть журналисты, которые нарочно вызывают на агрессию, но это не мой случай. Себастьян адекватный человек и не станет как-то не так реагировать или закрываться. Это у тех, кто ещё ничего не добился в «Формуле-1», бывает обида на весь мир, на болельщиков. А четырёхкратный чемпион мира уже знает себе цену.

— По каким Гран-при скучаете в этом году?

А.П.: Есть две трассы, которые лично для меня очень много значат. Это «Спа-Франкоршам» и Монако. На первую я не смог поехать, на второй Гран-при просто не было. Для меня это два самых тяжёлых удара.

Н.Ф.: У меня «Судзука». Я просто фанат Японии, для меня побывать там — это как слетать раз в год на Марс. С автодромом связаны смешанные чувства, столько там нехорошего происходило. Но только там уже в четверг, когда ещё даже нет заездов, пилоты ходят по трассе с инженерами, а 50 тыс. человек сидят на трибунах и преданно смотрят на них. Это невероятно. Болельщики создают суперфестиваль, который показывает, насколько здесь любят автоспорт.

Также по теме

«Жизни всех людей имеют значение»: в FIA ответили на критику Хэмилтона по поводу недостаточной борьбы с «расизмом»

Президент Международной автомобильной федерации Жан Тодт прокомментировал слова пилота Mercedes Льюиса Хэмилтона о том, что...

— Какие были самые экзотичные места, до которых вы добирались ради «Формулы-1»?

А.П.: Самое яркое впечатление со знаком минус у меня было от Бразилии, а со знаком плюс — от Аргентины. С тех пор в Бразилии я бывал часто, и из-за гонок, и из-за Олимпиады. А Аргентины давным-давно нет в календаре. А дальше всего мы доезжали до Тасмании. Мы решили, что раз уж до Австралии сутки лететь, то почему бы не потратить ещё час на перелёт из Мельбурна в Хобарт? Вот это реально край света.

Н.Ф.: Если говорить об экзотике, то для меня это Корея. Там трасса расположена не в Сеуле, а в городке Мокпо. Это портовый город, в котором даже нет отелей для туристов, только для моряков. Прессу поселили в одном месте, завтраки подавали в другом, так как именно там можно было накрыть стол. А трасса при этом классная, хотя её ещё за день до свободных заездов доделывали, заколачивали какие-то деревяшки. Это редкость, так как обычно всё готово за много недель до старта, особенно на новых автодромах. Мокпо было нестандартным опытом для супергламурной «Формулы-1» — удачный автодром у чёрта на куличках.

— Как вы готовитесь к очередному репортажу и распределяете роли между собой?

Н.Ф.: У Алексея есть талант к импровизации, и из-за этого он не очень хорошо относится к тренировкам и репетициям. Когда есть такой талант, то лучший дубль будет первым.

А.П.: Когда корреспондент записывает репортаж со второго или третьего раза, то он сразу падает в моих глазах.

Н.Ф.: А мне как раз нужен второй или третий дубль. Лично я предпочитаю подготовиться, если есть такая возможность. Хотя подготовиться к комментарию вообще невозможно, нужно работать по экрану.

А.П.: Если говорить точнее, то моя подготовка занимает 24 часа в сутки. Вот прямо сейчас я не просто сижу в телефоне, а смотрю, что пишут команды, параллельно готовлюсь к матчу по регби, гонке «Формулы-1» и потом к NASCAR. Я всегда слушаю подкасты по десяти темам, когда гуляю по городу, занимаюсь спортом или ем. В остальное время я просто читаю и выписываю для себя полезное.

Моя подготовка — это впитывание знаний. Для своего подкаста я бы мог написать текст, но это заняло бы целые сутки. А так я просто сажусь и говорю одним дублем, не планируя ничего заранее. Ничего страшного, если мысль куда-то не туда уйдёт, сделаю петлю и вернусь обратно. А во время эфира тебя может что-то перебить, радиопереговоры или авария, например.

— В футболе два комментатора могут начать спорить по какому-то эпизоду. У вас же никаких разногласий не возникает. Вы намеренно их избегаете?

А.П.: У нас есть железное правило — никого никогда не ругать. Но мера похвалы — это тоже мера. Если мы кого-то мало хвалим, то считайте, что мы так ругаем. У нас есть разногласия о том, надо ли каких-то гонщиков менять или дать им второй шанс, как ведёт себя та или иная команда. Но мы стараемся всегда это делать деликатно и пытаемся аудиторию тоже тянуть наверх, чтобы диалог строился не на «конях» и «мясе», а интеллигентно. В любом случае надо уважать гонщика, который рискует своей жизнью.

Н.Ф.: На «Формуле-1» в принципе нет такой жёсткой агрессии, как в футболе и хоккее, никаких матерных частушек с трибун тут нет. Чтобы это почувствовать, надо втянуться в это сообщество, побывать на автодроме. Когда я впервые приехала на Гран-при, пошёл дождь, и болельщики разных команд предложили свои дождевики и зонтики. Слабо себе представляю, что спартаковский болельщик станет сидеть под зенитовским зонтиком. Здесь другая культура боления, и, возможно, отсюда другая манера комментировать. Если мы в чём-то категорически не согласны, то можем после эфира это обсудить, но ругань в эфире я для себя не представляю.

— Какую вы себе ставите цель в репортажах? Рассказать всё в мельчайших подробностях, выстроить какой-то сюжет с драматургией или развлечь непосвящённого зрителя?

А.П.: Как пойдёт, никогда нет одной цели. Бесполезно их ставить, жизнь может пойти своим путём. Иногда уже ничего не ждёшь интересного, а вдруг начинается сумасшествие. Нужно держать нить и не молчать по две минуты. Я сам как фанат игровых видов спорта могу отвлекаться от происходящего, поэтому мне нужен крик, когда забивается мяч. Если спокойно рассказывать о матче, я могу поднять глаза и с удивлением узнать, что счёт дважды изменился. Вот это я не приветствую. Если в гонках произошёл обгон или потерялось колесо, то это нужно эмоционально обозначить, но без крика, иначе просто связки сорвёшь.

Н.Ф.: В первую очередь ничего не пропустить. Плюс я стараюсь донести до людей новости о том, что произошло между гонками. У каждого своя жизнь, не все зрители постоянно следят за событиями и смотрят свободные заезды, многие включают только гонки. Нужно успеть все ключевые моменты обозначить, ведь в Ф1 всё быстро и часто меняется, иначе человек потеряется.

Также по теме

Четвёртое место Квята, победа Хэмилтона и вылет Ферстаппена: чем запомнился Гран-при Эмилии-Романьи в «Формуле-1»

Даниил Квят занял четвёртое место на 13-м этапе сезона «Формулы-1» — Гран-при Эмилии-Романьи. Российский пилот AlphaTauri показал свой...

— Тяжело комментировать гонки, в которых не происходит обгонов, а результаты уже определены до финиша?

А.П.: Да, в таких случаях обычно меньше повышаешь голос, но больше устаёшь. Когда что-то происходит, ты сам оказываешься на эмоциональном подъёме, сам рад этому. А когда на жилах тянешь и продолжаешь бодро говорить, то устаёшь, как после разгрузки вагона.

— Нередко приходилось слышать мнение, что как вид спорта «Формула-1» людей не особо интересует, зато комментарии Попова их по-настоящему завораживают. Как к этому относитесь?

А.П.: Я всегда в шоке, когда меня начинают хвалить, и стараюсь убежать. Несмотря на то что 30 лет провёл перед камерами, я остаюсь интровертом и не люблю тщеславие. Лучше меня не узнавать в метро, вот честно. Я занимаюсь любимой работой, но очень неудобно, когда говорят что-то приятное.

Н.Ф.: Мне кажется, что люди чувствуют искреннюю любовь к предмету. Через голос они слышат энтузиазм и преданность спорту.

— Наталья, вам не обидно, что для всех «русский голос «Формулы-1» — это именно Алексей Попов?

Н.Ф.: Нет, у меня нет желания куда-то прийти и начать всех расталкивать локтями. Я поняла, что я совсем не спортсмен по духу, потому что нет желания конкурировать. Мне кажется, в данном случае сотрудничество гораздо лучше, чем соперничество.

А.П.: Я из тех, кому важно не место на трассе, а своё время на круге. Я получаю удовольствие, когда сам с себя снял условные две десятых секунды, и для меня это победа. Профессиональный спорт же построен иначе, и люди без амбиций никуда не попадают. Я, в отличие от большинства болельщиков, не обожаю всепобеждающих пилотов. Я признаю всех великих чемпионов, но не разделяю восторгов в их адрес.

— Наталья, вы бы хотели в одиночку провести репортаж?

Н.Ф.: Нет. Когда читаю, что у Попова растёт достойная смена, у меня мурашки от ужаса. Мне нравится работа в тандеме, потому что мы дополняем друг друга.

А.П.: Я согласен. Несмотря на свой опыт, я ненавижу работать один. У меня во всех видах спорта есть свои комментаторские тандемы. Да, я могу справиться один, но с годами я понял ценность работы вдвоём. При взгляде на одну и ту же картинку мы скажем что-то разное и можем поперебивать друг друга. Почему-то болельщики думают, что когда мы так делаем, то тянем одеяло на себя. Но я бы хотел посмотреть, как тогда надо общаться? Они сами передают слово, как ход в шахматах? Мне не обидно, когда меня перебивают. Если нужно что-то срочно сказать в середине мысли, то обычно рукой показываю, что что-то произошло. Мне кажется, что болельщику интереснее слушать двух человек, потому что он невольно участвует в диалоге, а не слушает лекцию свысока.

— Что в своей карьере вы считаете моментом триумфа или журналистской удачей?

А.П.: Мне многие написали, что это было интервью с пилотами на подиуме во время первого Гран-при России. Но люди считают, что у журналиста должно быть тщеславие и желание показать себя. Я к этому так не отношусь, мне всё равно, покажут ли меня лицом. На той же стартовой решётке я показываю не себя, а то, что происходит с машинами за десять минут до старта.

Н.Ф.: Если говорить о главной удаче, то, пожалуй, это интервью с Шарлем Леклером в Сочи, когда он дебютировал в Ferrari. У команд очень длинные очереди на большие интервью без пресс-атташе и цензурирования, без чего обычно не обходится разговор с молодыми пилотами. Когда команда Ferrari дала разрешение, для меня это была журналистская победа. До этого из «ферраристов» я общалась с Кими Райкконеном, но это не было каким-то достижением, потому что было понятно, что он уже много лет в гонках и пик карьеры позади. А Шарль был в начале пути.

— Что бы вы поменяли в «Формуле-1», чтобы в ней стало больше интриги?

А.П.: Нужны полный запрет свободных заездов и радиосвязи, максимальное уменьшение прижимной силы антикрыльев, возвращение атмосферных двигателей большого объёма с большими оборотами и, возможно, возвращение стальных тормозов вместо карбоновых. Последний пункт под вопросом, остальные однозначно нужны. «Формула-1» не должна стараться и не старается соответствовать старым представлениям о том, что она самый быстрый чемпионат по времени на круге. Это никому не интересно, людям нужно соперничество. Они хотят видеть движение рулём, борьбу пилота с машиной, борьбу на торможении, а не когда роботизированная вещь быстро разогналась и поехала.

— Льюис Хэмилтон побил рекорд Михаэля Шумахера по количеству побед в «Формуле-1». Ожидали ли вы, что это произойдёт, и что для вас это событие значит?

Н.Ф.: Мы начали подозревать, что это возможно, ещё в прошлом году, когда он выиграл чемпионат почти в одну калитку. Стало понятно, что каким бы Валттери Боттас ни был хорошим партнёром для Льюиса, для зрителя и для нас он плохой напарник. Он не навязывает ту борьбу, которую мы ждём. Да, иногда выстреливает, но это разовые акции. А с Хэмилтоном нужно вести борьбу внутри команды, лишать его комфорта. Но это не в характере Валттери. Он хороший, неконфликтный парень, но такие не выигрывают чемпионаты. Льюис методично бьёт все рекорды, и пока сохраняется стабильный регламент, никто не может дотянуться до Mercedes.

По поводу того, как относиться к рекорду, идут целые бои в соцсетях. Многие любители «Формулы-1» начали её смотреть из-за Шумахера. Для них он олицетворяет собой всё лучшее в гонках. Нередко вижу мнение, что сколько бы ни было у него побед, он их выгрызал вопреки обстоятельствам. У Хэмилтона же прекрасная машина и нет суперсоперника, хотя бы одного, как у Шумахера. Поэтому фамилия немца превратилась в имя нарицательное. Льюису чего-то не хватает до такой же народной любви. Возможно, именно соперника. Все думают, что вот он снова выиграет, но не потому что он такой великий, а из-за Mercedes.

Также по теме

Квят, Шварцман или Мазепин: кто из российских пилотов может выступить в «Формуле-1» в 2021 году

Даниил Квят, Роберт Шварцман и Никита Мазепин в последнее время фигурируют в списках гонщиков, с которыми команды «Формулы-1» могут...

— В таком же духе недавно высказался Ландо Норрис, за что потом извинялся. То есть вы с ним согласны?

Н.Ф.: Только мы не будем извиняться (улыбается).

А.П.: Это вообще катастрофа современного общества, что людям за своё мнение приходится извиняться.

Н.Ф.: Остаётся только погрустить, потому что он не сказал никакой нецензурщины и никого не обидел. Мы только недавно вспоминали, как Хуан Пабло Монтойя говорил про Михаэля Шумахера, что он либо слепой, либо дурак, сидя при этом прямо рядом с ним. Колумбийцу не приходилось ни за что извиняться.

— Рекорд самого Хэмилтона по победам может быть побит вновь?

А.П.: Для этого нужно, чтобы сошлись несколько факторов. Пилот должен попасть в идеальные для себя условия, которые сохранялись бы бесконечное количество сезонов подряд, либо он очень чётко чувствовал смену условий и вовремя переходил в другую команду, которая доминировала с точки зрения техники. Сочетание этих факторов крайне маловероятно, но то же самое мы когда-то думали про Шумахера. Тем не менее уже на нашей памяти рекорд побит.

Н.Ф.: Помню, как, когда Хэмилтон перешёл из McLaren в Mercedes, люди хватались за голову — мол, как ты мог выбрать деньги вместо команды, которая выигрывает гонки? Так что везение и чутьё не менее важны.

— Какое в этом сезоне для вас самое яркое событие?

Н.Ф.: Это его календарь. Когда я увидела, что будут гонки в Имоле, Муджелло и Португалии, я подумала, что это сон. В «Формуле-1» для новых этапов нужны годы переговоров и горы денег. Новая трасса в календаре обозначается в течение долгого времени, а сейчас руководство смогло так классно среагировать, что у нас появились такие супертрассы. Сомневаюсь, что когда-нибудь это повторится. В Италии одна Монца висела на волоске из-за проблем с финансами, а тут сразу три этапа.

— В следующем сезоне мы увидим российских пилотов в «Формуле-1»?

А.П.: Думаю, да, одного какого-нибудь.

Н.Ф.: Боюсь сглазить, но скажу как синоптик — от одного до двух.

— Если их всё-таки не будет, то это скажется на популярности гонок в стране?

А.П.: Думаю, нет. Первые 20 лет я комментировал гонки без российских пилотов, и ничего, люди смотрели. Это приятный плюс, но решающего значения он не имеет.

— Вы сами садились за руль болида «Формулы-1»?

А.П.: Да, я проехал в 2002-м три круга в «Маньи-Куре» на Arrows 1997 года. Это было на презентации пилотажной школы, на которую пригласили журналистов. Понятно, что там был заглушён мотор, но тем не менее. На более простых уровнях я ездил уже достаточно часто. Но я понимаю, что от гонок я бесконечно далёк, могу более или менее вкатиться только на уровне карта. Дальше это просто уже не моё. Это настоящие пилоты могут проехать три круга и дальше уже в пол выжимать педаль газа. Мне бы потребовалось 300 кругов, так что зачем лезть не в своё дело?

Н.Ф.: Мне в какой-то мере не повезло, потому что я начала работать в то время, когда журналистов уже не подпускали к машинам. Сейчас катают только на двухместных болидах, если очень повезёт. Зато я ездила на суперкарах с пилотами за рулём, иногда перед Гран-при так катают гостей и журналистов. У меня за рулём были Пато О’Уорд и Марк Жене, а ещё каталась с Микой Хаккиненом на машине DTM, которая очень быстро едет и очень поздно тормозит. Как пилот я закончила на полуспортивных картах, а вот как пассажиру мне повезло больше, чем Алексею (улыбается).