Праздник за решёткой: отрывок из книги Марии Бутиной о встрече Нового года в американской тюрьме

Мой маленький самодельный календарик показывал, что сегодня 31 декабря, а значит, осталось всего несколько часов до Нового 2019 года. Джим прислал мне поздравительную открытку — напечатанную на листе бумаги малюсенькую картинку с фотокопией картины заснеженной русской деревни, мирно дремлющей под покровом звёздной ночи. Я аккуратно вырвала её из открытки и зубной пастой, которую девочки научили меня использовать в качестве клея, налепила на нижнюю часть календаря. Поделку я закрепила на бетонном выступе тюремного окна, чтобы, засыпая и просыпаясь, любоваться до боли знакомым родным пейзажем, который согревал сердце и уносил мысли туда, в маленькое село, затерянное где-то на бескрайних российских просторах моей необъятной Сибири. 

В том нарисованном мире крыши маленьких домиков надели пышные белые шапки. Из трубы одного из них идёт сизый дымок. Ветра нет, поэтому силуэт его ровен и тянется к небу. Крупные снежинки медленно падают на землю. Они тают на моём лице, превращаясь в тёплые лужицы. Деревья тоже сменили наряд и, словно невесты, стоят вдоль заметённой пушистым снегом пустынной улицы. В оконцах некоторых домиков горит свет: домочадцы сидят в уютных комнатах и ждут наступления праздника. 

Вот я медленно бреду по глубокому снегу к дому, где живут мои бабушка с дедушкой. Открываю калитку, иду по узенькой дорожке, поднимаюсь по скрипучим ступенькам на крыльцо. Там, в уголке, есть жёлтый, собранный из тонких прутиков веник, им положено обмести валенки перед входом внутрь. Я вхожу, щёки вспыхивают от внезапного тепла, чувствуется вкусный запах печёного мяса с картофелем, которое бабушка всегда готовит в духовке к новогоднему ужину. 

— Маша! — бежит мне навстречу, громко топая ножками, моя маленькая сестрёнка Мариночка. — Давай скорей раздевайся! — прыгает она вокруг меня. — Мама ругается, пора за стол. Все собрались. Ты чего так долго? 

— Иду я, иду, — отвечаю я, быстро снимаю шубёнку и шапку-ушанку, стягиваю валеночки и бегу за сестрой в зал, к столу. Все уже в сборе, ждут только меня, рассевшись вокруг праздничного стола. Запах мандаринов дополняет аромат разнообразных новогодних блюд. В углу просторной комнаты моргает разноцветными огоньками гирлянда на размашистой пушистой елке. Телевизор тихо поёт знаменитую песню из советского кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»:

Звенит январская вьюга, и ливни хлещут упруго,

И звёзды мчатся по кругу, и шумят города. 

Дедушка переключает канал — за пять минут до боя курантов мы все внимательно слушаем поздравление президента нашей страны. И вот уже бьют часы на Спасской башне Кремля. «Пора загадывать желание», — думаю я. Много времени мне не нужно, каждый Новый год у меня только одна мечта... 

— Хэппи Нью Йеар! — раздался голос надзирателя в громкоговорителе, и я, вздрогнув, вновь оказываюсь в бетонной одиночной камере номер 2Е 5 александрийской тюрьмы. 

«...Пусть все в моей семье будут здоровы, — прошептала я и, подтянув к себе замёрзшие коленки, обхватила руками пятки. — Господи, больше мне ничего не нужно».