— Перед встречей с вами я разговаривала с трёхкратной олимпийской чемпионкой Еленой Вяльбе, которая сейчас возглавляет российские лыжные гонки, и она сказала, что считает правильным, когда спортсмен задолго до выступления знает, на каких именно дистанциях будет стартовать. У фигуристов программу Игр в Пекине открывает командный турнир, состав на который будет объявлен в последний момент. Как считаете, это правильно?
— Если вспомнить, как это было на Играх в Сочи, где командный турнир проводился впервые, я до последнего не знала, будет выступать моя спортсменка или нет. Да и никто из нас не знал. Тогда я очень сильно нервничала по этому поводу, хотя сейчас, наверное, реагировала бы иначе. Всё-таки тогда наша команда шла на золото и все думали только об этом старте. «Командник» — это чистая математика. И совершенно, кстати, не нужно, чтобы там выступали исключительно лидеры. Думаю, сейчас все тренеры это понимают и уже спокойнее на многие вещи реагируют. Хотя, конечно, безумно тяжело не знать, будешь ты выступать или не будешь.
— До того как стало известно, что Михаил Коляда не сможет полететь в Пекин, шли довольно активные дискуссии насчёт его олимпийских перспектив, в командном турнире в том числе. А как бы лично вы ответили на вопрос: Коляда или Кондратюк?
— Я не могу быть до конца объективна в этом вопросе, поскольку Марк — наш спортсмен, он вырос в ЦСКА. Но его плюсы в сравнении с кем угодно для меня очевидны.
«Ханю не станет чемпионом в третий раз»: Урманов — о непредсказуемости Игр, «спячке» Кондратюка и ошибке Мишина
— Тогда начинайте перечислять.
— Во-первых, результаты этого сезона говорят сами за себя. Во-вторых, Марк — очень эмоциональный спортсмен. Его окрылённость после победы на чемпионате Европы тоже, думаю, сыграет в его пользу. А главное — он очень командный человек. Это было ещё год назад на кубке Первого канала. Но хочу сказать, что Коляда — это, конечно же, большая потеря. Вытаскивать любые соревнования проще в паре. И Мише, на мой взгляд, всегда было сложнее, чем другим. Он глубоко ответственный парень, принимает на себя очень много и очень сильно внутри всё это переживает. Такой стопроцентный питерец. Если бы относился ко всему более спокойно, ему бы это помогло.
— Необходимость катать на Играх четыре программы, с которой может столкнуться Кондратюк, если окажется единственным одиночником в командном турнире, — это испытание или нормальный рабочий момент?
— На Играх в Сочи мы, тренеры, очень много об этом думали. Прошло восемь лет, и, если говорить конкретно о Марке, я вообще никаких сложностей не вижу. На тренировках все катают много программ, привыкли к этому. Чуть сложнее, наверное, только Никите Кацалапову: зрелому спортсмену, как правило, требуется больше времени на восстановление, особенно если были травмы.
— По мнению олимпийского чемпиона Лиллехаммера Алексея Урманова, Олимпийские игры — это соревнования, которые стоят особняком среди прочих, и даже великим не всегда дано выиграть: не выдерживает психика. Лично я склонна с этим согласиться: Курт Браунинг в фигурном катании четырежды становился лучшим на мировых первенствах и дважды в статусе чемпиона уступал на Играх. Шестикратный обладатель высших мировых достижений в конькобежном спорте Игорь Железовский восемь раз стартовал на отдельных олимпийских дистанциях — и не одержал ни одной победы. Та же Вяльбе завоевала на чемпионатах мира десять личных золотых медалей, а на Играх в Альбервиле, Лиллехаммере и Нагано побеждала только в эстафетах…
— Олимпиада — даже слово особенное, потому что Игры проводятся раз в четыре года. То есть подсознательно спортсмен понимает, что всю свою жизнь идёт именно к этому старту. Та же Лиза Туктамышева разве могла предполагать, что будет кататься столько лет, пройдёт три олимпийских цикла, выиграет два чемпионата мира — и ни разу не попадёт на Игры? Хотя на самом деле для того, чтобы попасть в команду, ей даже не нужно было прыгать выше головы: достаточно было просто откататься без ошибок. Но психологическое напряжение каждый раз оказывалось слишком высоким.
— С этой точки зрения как правильнее вести спортсмена к Играм?
— Не уверена, что есть какой-то рецепт. Когда я вела Сотникову к Сочи… Если помните, тот сезон у нас был просто ужасающим.
В финале Гран-при Аделина откаталась без шести элементов. Собиралась вообще, по-моему, закончить после этого со спортом. Я реально не знала, что делать. Понимаете, когда человек срывает какие-то элементы в ходе ежедневной работы, тренер всегда видит, что нужно изменить, на что обратить внимание.
Но Сотникова на тренировках вообще ничего не срывала. Зато стоило приехать на соревнования — и она начинала срывать элемент за элементом. Мы тогда много работали с психологом и, видимо, нащупали какую-то правильную ниточку, благодаря чему к чемпионату Европы всё начало становиться на места: там Аделина уже каталась почти хорошо. И стала набирать ход.
— И тут вас выбрасывают из командного турнира…
— Ой, не вспоминайте. Я два дня пластом лежала, не могла себя простить. Это, опять же, к вашему вопросу, говорить спортсмену что-то заранее или нет. Тогда ведь объявили состав — и я сказала Аделине, что мы катаемся. А потом взяли — и всё поменяли. Это я только сейчас понимаю, что та ситуация нам помогла. Вначале развалила на мелкие кусочки, причём обеих, и мы потихонечку начали снова выкарабкиваться.
«Мой главный минус — это нелюбовь к самой себе»: Сотникова о популярности, революции в фигурном катании и ЧМ по футболу
— И в чём же здесь плюсы?
— В том, что самое страшное мы пережили до старта. Был ведь ещё один шок, когда нам сказали, что Аделине надо приехать на командный турнир как запасной. Можете представить себе её состояние? Сначала тебя выкидывают за ненадобностью, потом вроде как подобрали, отряхнули — посиди там, девочка, на трибуне… Мне стоило больших усилий убедить Сотникову в том, что все эти испытания ей только на пользу. Она приехала в Сочи, стала присылать мне фотографии, и по ним я поняла, что моя спортсменка начинает возвращаться к жизни. В Москву после командного турнира Аделина уже совсем другая прилетела. Какую-то нужность свою почувствовала. Тем более что её очень сильно поддерживали все ребята.
— После командного турнира в Сочи у всех его участников была возможность вернуться домой, не находиться круглосуточно в этой олимпийской атмосфере. В Пекине, как я понимаю, такой возможности у фигуристов не будет. Это тяжело?
— Тяжело. Когда ты дома, всегда есть возможность работать так, как считаешь нужным. А когда находишься в рамках общих требований, всё сразу становится жёстче. Пришёл на тренировку, у тебя есть 30 или 45 минут, рядом катаются соперники, судьи на трибунах сидят. Словом, официальная тренировка. Ты уже не можешь себе позволить кататься в облегчённом режиме — должен постоянно находиться в тонусе. Мне кажется, что в Пекине всем нашим девочкам будет чуточку проще к этому приспособиться.
— Это почему же?
— Девчонки у нас всё-таки особенные, все со стальными характерами, работают больше всех. В сравнении с тем, как они тренируются дома в условиях постоянной и очень жёсткой конкуренции, любые соревнования для них не настолько сильный стресс, как для большинства спортсменов. Но это вовсе не означает, что кому-то будет легко.
— Болельщики уже вовсю обсуждают вариант, при котором все три девочки «Хрустального» вернулись из Китая олимпийскими чемпионками. Абсолютно реально, кстати, если Анну Щербакову и Сашу Трусову поставить в «командник», а Камилу Валиеву — в «личку».
— Здесь, полагаю, вопрос будет решаться исходя из интересов команды.
— В вероятность того, что Валиева выступит на следующих Играх, вы верите?
— Если повысят возраст — вполне. Это ведь только от спортсмена зависит, хочет он кататься дальше или не хочет.
— И позволяет ли ресурс…
— Здесь важнее желание. Вы же не станете утверждать, что той же Сотниковой после Сочи не хватило физических возможностей? Или их не хватило Загитовой? Ни у той, ни у другой не было серьёзных травм, что мешало им продолжать кататься? А я вам скажу.
После выигранной Олимпиады у человека фактически открывается новая страничка в жизни, он начинает по-другому мыслить. Появляются деньги, новые возможности, приглашения, причём гонорары постоянно растут. Спортсмен позволяет себе в это окунуться и в какой-то момент понимает, что сделать обратный шаг и снова начать пахать на тренировках так, как делал это раньше, он уже не очень готов.
Помню, Сотникова уже и тренироваться начала, мы прекрасные программы поставили, прокаты провели неплохо. Аделина даже сказала, когда план на сезон утверждали, к каким соревнованиям намерена готовиться. И на следующий день ушла в «Ледниковый период». То есть у неё не было цели идти дальше, понимаете?
— Вы до сих пор её за это осуждаете?
— Совсем нет. Это очень сложный момент на самом деле. За что мы, тренеры, их можем осуждать? Они достигли своей цели. Мы считаем, что они могут больше, значит, должны? Возможно, действительно могут, но точно никому не должны.
— Я часто думаю, что, когда у человека есть какая-то история, за него болеешь совершенно по-другому. Та же Женя Медведева, проигравшая в Пхёнчхане, была гораздо более интересна миру, чем Загитова. И чем сама Медведева двумя годами ранее, когда она начала выигрывать чемпионаты мира.
— Мне тоже нравится, когда за человеком стоит история. Но что поделать, если сейчас жизнь и спорт до такой степени изменились? Другая история, другие понятия, да и живём-то мы тоже по-другому. Может, нам хотелось бы что-то оттуда взять, из прошлого, но разве нас кто-то спрашивает?
С другой стороны, я прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Мне очень нравится, когда спортсменка расцветает, становится другой. Как та же Оксана Домнина. Пусть она на меня не обижается, но на тот момент, когда она выступала, я совершенно искренне не понимала, что в ней видят её танцевальные тренеры. А сейчас Оксана до такой степени раскрыла все грани своего таланта, что я испытала шок, какие потрясающие артистические способности таились в этой девочке. Если бы она выступала сейчас, была бы лучшей среди лучших, как мне кажется. Но получается, что в спорте её так и не раскрыли? А Хохлова? Пока шёл «Ледниковый период», я постоянно говорила Татьяне Тарасовой: «Найдите вы уже Яне партнёра, пусть возвращается в спорт!»
Иной сценарий: почему российским фигуристам нужно быть готовыми к судейским фокусам на Олимпиаде в Пекине
— Возвращаясь к Сотниковой: она всё-таки старалась найти в себе мотивацию, не просто так ведь уходила к Евгению Плющенко? Или ему не хватило тренерского опыта?
— Женя, как мне кажется, очень хотел доказать, что может сделать результат, и не учёл, что Аделина может просто этого не выдержать. А она травмировалась. Такую «физику», которую даже сейчас даёт спортсменам Плющенко, способен переварить далеко не каждый. С той же Трусовой, считаю, Женя очень хорошо поработал и много чего ей дал. За счёт этого она заметно выросла. Другой вопрос, что психологически Плющенко не понял Сашу, как мне кажется. Для таких вещей нужен гораздо больший тренерский опыт. Трусова в этом плане очень непростая спортсменка.
— В каком смысле?
— Мы как-то разговаривали с ней, и я её спросила, чего она хочет от фигурного катания. И Саша так по-детски, очень трогательно ответила: «Я хочу делать мои четверные». Понимаете, так никто из фигуристов никогда не скажет. А для Саши «мои четверные» — это её жизнь, её любимая «подушка», она никому их не отдаст. Вот такая она у нас девочка.
— У меня вопрос по поводу «Болеро», под которое вы поставили Сотниковой короткую программу в 2012-м. В чём был смысл? Что оно, условно говоря, давало фигуристке?
— «Болеро» не каждому поставишь. У нас же была чисто утилитарная цель — сделать современную хореографию, которая позволяла бы развить работу рук и корпуса, чтобы Сотникова в рамках этой программы выросла, научилась чему-то новому. И поскольку Аделина очень «катательная», эта музыка была ей очень удобна. С тех пор как фигуристам разрешили брать музыку с голосом, выбор стал несколько проще, кстати. Хотя не каждый голос можно взять. Например, в «Турандот» голос совершенно замечательный, прямо возвышает. А есть такие, что убивают и фигуриста, и программу.
— Например?
— Да любая классика с сильным исполнителем, когда голос оказывается мощнее катания.
А в какой бы обработке ни исполнялось «Болеро», это золотая классика хореографии. Как «Бриллиантовая рука» под Новый год: 100 раз видел, а всё равно сидишь и смотришь, как приклеенный.
— После чемпионата Европы я даже написала, что «Болеро» — очень опасная для фигуриста программа. Если вдруг ты падаешь, то сразу выходишь из музыки и уже не можешь её догнать.
— Когда человек падает, будь он десять раз гениальным, любая программа перестаёт смотреться. Хорошая постановка или плохая, но это всегда так.
— Если говорить о мужском одиночном катании, Юдзуру Ханю или Нэйтан Чен?
— Для меня фаворит — Чен. Пока.
— Что значит — пока?
— Объясняю. Ханю и Чен — это два совершенно гениальных спортсмена, и того и другого я просто обожаю. Но Олимпиада (мы уже много раз говорили об этом) — другой старт, особенный.
— Как раз поэтому Урманов в своём интервью не назвал ни того ни другого фигуриста в качестве возможного чемпиона Пекина.
— Может быть, я соглашусь с ним. Здесь вопрос не в том, кто лучше катается, а лишь в том, чья психика выдержит.
Под другим флагом: 14 бывших российских фигуристов выступят на Олимпийских играх в Пекине
— Есть ещё Юма Кагияма, Сёма Уно, Винсент Чжоу.
— Кагияма — абсолютно уникальный парень, но всё-таки это уже следующее поколение. Он не такой выдающийся «катальщик», как Ханю или Чен, но, надо отдать должное, быстро им становится — развивается в правильном направлении. Просто сейчас говорить о равной конкуренции с Юдзуру или Нэйтаном всё-таки рано: эти два спортсмена могут только сами проиграть. Чжоу ведь тоже неплохо прыгает свои четверные. Но если всё сделает Чен…
— …никакого Кагиямы и Чжоу близко не будет?
— Боюсь, в этом случае рядом с Нэйтаном вообще никого может не оказаться. Но выдержат ли нервы?
— Получается, Валиевой, не знающей, что такое Олимпийские игры, будет в Пекине проще? Тем более что судьи уже на такое колоссальное расстояние её отпустили.
— Вы знаете, Камила абсолютно уникальная девочка. Совершенно не кичится тем, что выигрывает по 25 баллов, в ней нет никакого превосходства по отношению к другим спортсменкам, хотя у детей, особенно у мальчишек, частенько случается: что-то выиграл или прыгнул — и уже в космосе. Она просто продолжает работать, чтобы становиться ещё лучше, и каждый раз, выходя на лёд, заново со всеми соревнуется.
— Это врождённый характер или воспитание?
— Многое, безусловно, идёт из семьи. Иногда хочешь что-то в спортсмене переломить, изменить, толкаешь-толкаешь, толкаешь-толкаешь, толкаешь… А невозможно — не хочет он меняться, не понимает, что результат требует обоюдных усилий, никто тебе на блюдечке медаль не преподнесёт. У меня были такие примеры, да и сейчас есть. Ведь что такое спорт? Где-то нужно упереться, где-то — потолкаться, где-то — ухватить свой шанс. А человек толкаться вообще не приучен. Ты хоть лоб расшиби, делать это он всё равно не будет.
— Почему-то вспомнилось, как за год до Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро Амина Зарипова говорила о своей ученице Рите Мамун, что эта девочка создана не для спорта, а для семьи. И я до сих пор, признаться, не понимаю, каким образом Рита выиграла золотую медаль.
— А как выиграла Сотникова? Я понимаю удивление людей: раз — и прибавка в 18 баллов. Откуда? А она просто всё сделала — первый раз в жизни. Никогда так не каталась. Каскад «три-три» с лутцем прыгнула, всё остальное собрала. Я хоть и видела, что она к этому готова, но не предполагала, что у нас настолько всё сложится. Да и кто вообще мог представить до начала Игр, что Аделина станет первой? Поэтому и сейчас всё до такой степени волнительно. У нас ведь реально очень сильная команда, люди едут не просто выступать, а бороться за золото. И я изо всех сил желаю всем им успеха и сил. Слишком хорошо знаю, до какой степени это тяжело.
