Дипломатические усилия по предотвращению нападения России на Украину продолжаются — и похоже, что обсуждение будущих отношений Киева с НАТО не так уж и немыслимо, как утверждают США и их союзники. «И это хорошо. Добиться успеха при таком подходе будет непросто, но если альтернатива — это война, то попробовать стоит», — пишет обозреватель Bloomberg Клив Крук.
Когда президент Франции Эммануэль Макрон занимался челночной дипломатией, курсируя между Москвой и Киевом на прошлой неделе, он, по некоторым данным, сказал журналистам, что в ходе переговоров «обсуждалась «финляндизация». Позднее, тем не менее, он опроверг эти сообщения, притом что президент Украины Владимир Зеленский заявил, что не слышал, чтобы Макрон использовал именно такой термин (подобная формулировка довольно примечательна). Как бы то ни было, Макрон заявил о необходимости разрешить некоторые вопросы, связанные с безопасностью России. Очевидно, что тема вступления Украины в НАТО попадает под эту категорию.
Между тем в воскресенье посол Украины в Великобритании сообщил, что Киев может отказаться от намерения вступать в НАТО, если это предотвратит войну. Впоследствии он прояснил свою позицию, напомнив, что Украина обязалась вступить в альянс в рамках своей Конституции (при этом он ничего не сказал о том, что конституции можно легко изменить, а выполнение обязательств можно отложить на неопределённый срок).
Конечно, со стороны Макрона или лидера любой другой страны НАТО было бы неправильно обсуждать будущее Украины с Путиным, если бы в Киеве с этим не были согласны или же последний пребывал в неведении. Вопрос, однако, заключается в том, чего хотела бы Украина, если бы ей откровенно разъяснили её перспективы вступления в НАТО.
Как писал автор в одной своей недавней статье, если Украину не примут в альянс в обозримом будущем, то её не следует подталкивать к тому, чтобы она делала ставку на скорые перемены в этом плане. «Если Украина, отказавшись на неопределённый срок от планов вступить в НАТО, особенно ничего не потеряет, но даст Путину возможность выйти из этого кризиса, то, руководствуясь рациональными аргументами, она смогла бы избрать именно такой курс», — полагает Крук.
Чтобы расставить все точки над «и»: речь не должна идти о том, что Украина никогда не вступит в НАТО. Возможно, Киев согласится не стремиться к членству до тех пор, пока будет выполняться ряд условий, включая гарантии территориальной целостности страны и, например, соблюдение соглашения между НАТО и Россией о порядке развёртывания вооружённых сил вблизи границ.
При этом такая просьба в адрес Украины никак не нарушит её суверенитет, так как под категорию суверенитета не попадает право вступать в альянсы, которые не хотят вас к себе принимать. Суверенитет же — это не то же самое, что сила и влияние. Украина слаба из-за своего положения и истории, а также по той причине, что Россия может выдвигать требования в её адрес. Если бы НАТО было готово принять Украину, пролить за неё кровь и потратить ради неё деньги, то Украина была бы куда сильнее. Но НАТО это не нужно.
«Тогда почему же нельзя говорить о «финляндизации»? — задаётся вопросом автор. Питер Шпигель из The Financial Times писал: «Не говорите этого слова при финне». Сам термин означает ситуацию во время холодной войны, когда Финляндия находилась под сильным влиянием Советского Союза, но не контролировалась им. Финнам, по мнению Шпигеля, не нравится ни этот термин, ни сама идея, так как она противоречит ориентации этой страны на Запад и ставит под сомнение независимость Хельсинки в означенный период. То же самое теперь относится и к Украине (если не считать, конечно, пункта про западную ориентацию). Украина хочет, чтобы её прежде всего рассматривали как независимое и суверенное государство, а не как придаток России.
«Совершенно верно, — соглашается автор. — Но может ли быть так, чтобы «финляндизация» не служила этой цели»?
Статья The New York Times, озаглавленная «Финны не хотят «финляндизации» Украины (или кого бы то ни было ещё)», заканчивается следующим образом:
«Вполне возможно, что это слово сейчас на уме у всех, кто пытается разрешить украинский кризис, но в Финляндии его знают далеко не все.
«Вчера вечером я услышала термин «финляндизация» в 10-часовых новостях, — призналась 35-летняя Марлеэн Рютиойа… — Я слышала этот термин в школе, но не знаю, что он означает».
По её мнению, слово имеет негативную коннотацию, однако мысль о том, что Россия как-то управляет её жизнью, ей абсолютно чужда.
«Конечно, я чувствую себя частью Запада, — сообщила она. — Мы не русские».
«Возможно, я чего-то недопонимаю, но разве это значит, что «финляндизация» вполне себе сработала»? — задаётся вопросом Клив Крук.