Бывший французский президент Франсуа Олланд в интервью The Times «предложил свой анализ беспорядков», потрясших Францию, и «предупреждает другие страны, чтобы они не были слишком самодовольны по этому поводу». По его мнению, масштабные беспорядки во Франции стали возможны, так как целое поколение молодёжи «стало социально неблагополучным из-за карантинных мер против вируса COVID-19» и сильно обеднело из-за инфляции в Европе.
Олланд отрицает параллели между гибелью Нахеля Мерзука во Франции и смертью Джорджа Флойда в США. «Для французской полиции было бы «оскорблением» предположить, что они могут вести себя как офицеры, задушившие Флойда», считает Олланд. Бывший французский президент заявил британской газете, что «молодые люди из этнических меньшинств» ошибочно относят себя к жертвам дискриминации. По его мнению, «их останавливают и обыскивают чаще, потому что в их муниципалитетах больше преступной деятельности, а не из-за «системного расизма» в полиции».
Во Франции после смерти Нахеля не возникло ничего похожего на Black Lives Matter. «После драмы (вызванной смертью Нахеля. — ИноТВ), первой реакцией, несомненно, были эмоции и солидарность, но очень быстро они выродились, и мотивами стали уже не солидарность с молодым человеком, а возможность грабежа и мародёрства», — цитирует французского политика The Times.
По мнению Франсуа Олланда, негативный вклад в ситуацию внесли и социальные сети, «которые поощряли действия подражателей и производили эффект домино, поскольку ночи становились всё более и более жестокими и молодые люди, ничего не знавшие о деле Нахеля, позволяли себе зайти слишком далеко». По словам французского политика, наркоторговцы также поощряли погромщиков разбивать камеры видеонаблюдения, мешавшие их незаконной деятельности.
Карантинные ограничения, вызванные COVID-19, «закрыли часть этой молодёжи, которая замкнулась в себе, в своих окрестностях, в своих сетях, в своих сообществах, что привело к потере открытости, дисциплины и правил жизни в обществе», считает бывший французский лидер.
Усугубила ситуацию и инфляция, «сделавшая часть населения беднее, и поэтому, когда было развязано насилие, также было желание пойти и получить товары, которые в обычное время не купишь. Это не было политически структурированное общественное движение, это была возможность… вламываться в магазины и забирать всё, что есть внутри». От такого развития событий не застрахована и Великобритания, считает Олланд.
В масштабных протестах Олланд обвиняет политику президента Эммануэля Макрона, который забросил проблемные пригороды. Действующий французский глава отказался от масштабных инвестиций в социальную интеграцию, вместо этого обещанное Макроном «восстановление городов» ограничилось косметическим ремонтом отдельных районов.
«Реакция на беспорядки должна быть сосредоточена на системе образования и предусматривать увеличение финансирования школ в бедных районах, а также социальную мобильность, чтобы дать ученикам надежду переехать», — такие рекомендации Парижу дал Олланд в интервью The Times.
Олланд согласен, что проблема с насилием во время протестов возникла во Франции не при Макроне, но считает, что при нём она усугубилась. «Появление Макрона стало сигналом о крахе традиционных партий левоцентристов и правоцентристов», поэтому французские избиратели имеют незавидный выбор между центристским движением президента, которое Олланд считает «несуществующим», и экстремистами с правого и левого фланга политики.
«Когда вы больше не верите в избирательную кабинку, когда вы не думаете, что демократия может решить ваши проблемы, вы обращаетесь к насилию», — цитирует французского политика The Times.
Олланд осуждает французских социал-демократов, примкнувших в левым. Он считает, что этим они сделали себя не избираемыми. Единственной, кто остался в выигрыше от ситуации, является Марин Ле Пен, которая играет на страхах избирателей. «Самое распространённое чувство (во Франции. — ИноТВ) — это страх; страх, что страна сбивается с пути, страх перед беспорядками, страх перед иммиграцией», — утверждает Олланд. Решение проблемы он видит в возвращении к традиционной двухпартийной системе из лево- и правоцентристов.
Говоря о выходе Великобритании из ЕС, Олланд иронизирует, что он решил проблему «фрексита». «Если бы сегодня во Франции был референдум, никто бы не агитировал за уход. Благодаря британцам, популистские партии и экстремистские партии, которые раньше говорили, что хотят выйти из ЕС, теперь больше не хотят выходить», — цитирует французского политика The Times.
В выходе Великобритании из ЕС «убеждённый европеец» Олланд обвиняет бывшего британского премьера Дэвида Кэмерона. Последний, вместо того чтобы торговаться, как Маргарет Тэтчер, за конкретные уступки, зашёл слишком далеко, пытаясь «положить конец свободе передвижения, чтобы ограничить эмиграцию из ЕС в Великобританию, что было нападением на основные ценности Евросоюза».
По итогу выхода из ЕС британцы, по мнению Олланда, потеряли своё большое влияние на ЕС, потеряли конкурентоспособность, которая стимулировалась членством в Евросоюзе. Вместо этого они получили ещё больше бюрократических процедур, и у них уменьшилась свобода передвижения по Европе.
В конце интервью Олланд отмечает, что кризис на Украине изменил политическую сцену Европы. Даже Марин Ле Пен, которая «изображала из себя французскую версию кремлёвского лидера», передумала — и «теперь она стремится преуменьшить свои связи с Путиным». При этом Олланд не считает ошибочными свои действия в 2014 году, когда он вместе с Ангелой Меркель пытался урегулировать возникший конфликт между Россией и Украиной из-за Донбасса.
Он считает, что его действия не были наивностью, так как «было важно «заморозить» войну, потому что украинская армия была уязвима». Сейчас же Олланд считает, что у ситуации «нет возможного решения путём переговоров, пока Украиной не будет достигнут прогресс на полях сражений». Он полагает, что единственно возможная политика для Европы сегодня — «предложить массированную помощь украинцам, чтобы отвоевать максимально возможную территорию».
Бывший глава Франции отметил последовательность трёх британских премьеров, которые начали поддерживать Украину тогда, когда европейцы ещё надеялись «остановить Путина». Франсуа Олланд считает, что причина, по которой европейцы не смогли предотвратить кризис на Украине, лежит в том, что они «не любят войну и надеялись, что разум победит». «Эммануэль Макрон делал всё возможное, чтобы удовлетворить Путина» до самого последнего момента. Лишь после начала российской спецоперации «Эммануэль Макрон понял, что мы должны быть жёсткими». «Теперь он жёсткий», — констатирует Олланд в интервью The Times.