По городам Франции вновь идёт волна беспорядков, которая, как опасаются некоторые политические деятели, ещё может вылиться во всенародные выступления, пишет на страницах Le Figaro французский философ Жан-Лу Бонами. Между тем для того, чтобы поставить стране правильный диагноз, необходимо точно установить, что же действительно является катастрофой, — а ею являются не сами беспорядки и не состояние городской среды, а «инертность», которую власти Франции демонстрируют вот уже сорок лет, убеждён Бонами. «Несмотря на все тревожные признаки, не извлекается никаких уроков, не происходит смены курса и не инициируется никаких резких скачков, — сокрушается автор. — Те теоретические выкладки интеллектуалов и негодные практические методы, которые и порождают кризисы, по-прежнему сохраняются. И уже сейчас можно биться о заклад, что, несмотря на нынешние беспорядки, никаких шагов предпринято не будет и мы будем продолжать в том же духе».
Как напоминает Бонами, первые в новейшей истории Франции масштабные возмущения произошли ещё в 1979 году — и с тех пор вспыхивали регулярно, в том числе и в 2005 году, когда города пылали по всей стране на протяжении трёх недель, а для того, чтобы наконец стабилизировать ситуацию, понадобилось объявить чрезвычайное положение, к чему Париж не прибегал со времён алжирской войны. Примерно в это время появился на свет Наэль — молодой человек, убийство которого при задержании спровоцировало нынешнюю волну беспорядков. И всё же, хотя французские власти так долго слышали «тревожные звоночки», ничего так и не изменилось — напротив, положение дел только ухудшалось, полагает мыслитель.
По мысли автора, Париж должен был всё честно обсудить и принять решительные меры ещё после беспорядков 2005-го. Как полагает философ, правительству следовало увеличить число мест в пенитенциарных заведениях, как это обещал сделать и нынешний президент Эммануэль Макрон в ходе предвыборной кампании в 2017 году, пересмотреть политику развития городов, а главное — остановить иммиграцию. Нынешние беспорядки были как минимум отчасти спровоцированы плохо контролируемой иммиграцией, которая не сопровождалась достаточными усилиями для интеграции вновь прибывших во французское общество — из-за того, что миграционные потоки никто не останавливал, усилия в этом отношении превратились в сизифов труд, ведь как только из населённого преимущественно мигрантами квартала выбиралась одна семья, на её место тут же заселялось новое семейство только что переехавших во Францию людей, разъясняет Бонами.
«В интересах как всей страны в целом, так и самих обитателей городских предместий, нужно было ещё после беспорядков 2005-го запретить въезд мигрантам, не имеющим достаточно серьёзного образования, дабы получить возможность посвятить все наши средства и всё внимание тем, кто уже живёт в пригородах, — рассуждает автор. — Так мы могли бы снизить уровень напряжённости в плане обеспечения их рабочими местами и зарплатами, доступным жильём и госуслугами (для этой системы мигранты становятся серьёзным испытанием). Мы также смогли бы облегчить их социокультурную интеграцию, сдержать формирование этнически-культурных анклавов и постепенно снизить численность населения мест. Если миграционные потоки были бы остановлены ещё в 2005-м, сегодня не было бы беспорядков».
Однако вместо таких шагов французская политика демонстрирует лишь «вечное возвращение», раз за разом разыгрывая один и тот же спектакль, который лишь создаёт иллюзию новизны, но не предпринимая никаких реальных действий, сетует Бонами. «Говоря медицинским языком, тяжесть случая связана не с тем, каково заболевание, а с тем, что его не лечат, — пишет он. — С трудностями и кризисами сталкиваются все страны, ведь эти трудности и представляют собой то, как движется история. Отличие современной Франции — и это правда очень тревожный момент — заключается в отсутствии какой-либо реакции на кризис».
По мнению Бонами, французские политики по-прежнему смотрят не в ту сторону, полагая, что корень проблемы пригородов кроется в самих этих пригородах; левые силы при этом твердят о «расизме» со стороны органов правопорядка, а правые — о «франкофобии» и конфликте цивилизаций, разыгрывая тем самым привычные роли. Но на деле вопрос не в том, почему в предместьях вспыхивают беспорядки, а в том, почему Франция никак не может решить эту проблему, подчёркивает мыслитель. «Проблема — не в пригородах, проблема — в нас», — поясняет он.
Аналогичную инертность французские власти проявляют и в других вопросах: к примеру, хотя пандемия коронавируса выявила массу проблем внутри системы здравоохранения, Франция их не решила и остаётся плохо готовой к новой масштабной эпидемии. То же и с выступлениями «жёлтых жилетов» — господин Макрон просто закидал эту проблему деньгами, так и не разобравшись с её причиной, перечисляет автор.
Как полагает Бонами, причина этой инертности — в полном развале политического и медийного класса Франции и низком культурном уровне нынешних элит, которые плохо знают историю и не способны к серьёзной аналитической деятельности. Руководство страны сделало своим девизом известное изречение французского государственного деятеля Анри Кёя: «Нет такой проблемы, которую бы в итоге не позволило урегулировать отсутствие решения», — иронизирует автор.
Кроме того, политический класс Франции сделал фундаментальный выбор в пользу неолиберализма — то есть строя, при котором «правительство людей» должно смениться «властью вещей», системой заранее сформулированных процедур, считает философ. Однако, как уже показала практика, при помощи таких процедур масштабные кризисы — будь то пандемия, терроризм или беспорядки в пригородах — решать не получится: такие испытания нужно преодолевать при помощи политической воли, которую нынешние власти проявлять наотрез отказываются, констатирует он.
Наконец, Франция страдает и от своего уникального социоэкономического устройства, которого нет больше нигде в мире, — ведь она стала самой неолиберальной страной на планете: Париж провёл масштабнейшую деиндустриализацию, производство заменил потреблением и стал принимать как должное высокий уровень безработицы, от которой сильнее всего страдают те же пригороды, а также провинция, пишет Бонами. Следствием такого устройства становятся непомерные социальные расходы, которые вместе с тем подстёгивают потребление, а потому необходимы для поддержания равновесия в этой системе, отмечает мыслитель. По мнению автора, с каждым новым кризисом власти просто «достают чековую книжку и покупают хрупкий мир внутри общества». Но ни один французский политик не осмелится критиковать такой строй, опасаясь, что он может развалиться, — даже если за его дальнейшее поддержание приходится платить цену в виде регулярных беспорядков, подытоживает философ.