Раньше на вопрос «кто правит миром» было легко ответить, поскольку мир был биполярным и в нём было две сверхдержавы — Соединённые Штаты и Советский Союз. После распада Советского Союза в 1991 году, США остались единственной сверхдержавой в мире, и установился однополярный мир. Примерно 15 лет назад мир снова изменился — и стал сложнее, когда он стал неполярным и остался без глобальных лидеров. Три обстоятельства вызвали этот геополитический спад, когда глобальная архитектура международных отношений перестала соответствовать основному балансу сил, пишет Foreign Policy.
Во-первых, Россия не была вовлечена в возглавляемый Западом международный порядок. Сейчас Россия представляет собой «бывшую» сверхдержаву, пребывающую в «серьёзном упадке», которая разозлилась и считает Запад своим главным противником на мировой арене.
Во-вторых, Китай был включен в институты, возглавляемые США, но исходя из предположения, что по мере того, как китайцы станут более интегрированными, богатыми и могущественными, они также станут более «американскими» и будут готовы играть по правилам США, не желая их менять. Однако, как оказалось, они так и остались китайцами, а Соединённые Штаты не готовы с этим мириться, отмечает Foreign Policy.
И в-третьих, Соединённые Штаты и их союзники игнорировали десятки миллионов своих граждан, которые чувствовали себя обделёнными из-за глобализации. Их недовольство ещё больше подпитывалось растущим неравенством в доходах, изменением демографии и политики идентичности, а также поляризацией со стороны новых медиа-технологий. После десятилетий безразличного пренебрежения большинство этих граждан стали глубоко недоверчивыми к своим правительствам и самой демократии, что, в свою очередь, привело к тому, что их лидеры стали менее способными или желающими руководить.
Около 90% всех геополитических кризисов прямо или косвенно вызваны «геополитической рецессией», связанной с тремя перечисленными проблемами. Другими словами, кризисы не касаются не отдельных лидеров, они являются структурной особенностью геополитического ландшафта. Тем не менее, «геополитические рецессии» не длятся вечно, и грядущий мировой порядок — это нечто очень и очень отличное от того, к чему мы привыкли.
Больше нет ни однополярного, биполярного или многополярного мира, поскольку уже не существует многомерных сверхдержав, обладающих глобальной властью во всех областях. Соединённые Штаты и Китай на сегодня не являются сверхдержавами — по крайней мере, не в том смысле, в каком раньше использовался этот термин. В то же время, отсутствие сверхдержав означает отсутствие единого мирового порядка. Вместо этого мы получили множество отдельных мировых порядков, которые пересекаются, пишет обозреватель Foreign Policy.
Во-первых, в мире установился однополярный порядок безопасности: Соединённые Штаты — единственная страна, которая может отправить войска в любой уголок мира, и с ними никто и близко рядом не стоит. Роль Америки в системе безопасности сегодня более существенна, чем 10 лет назад. Китай быстро наращивает свой военный потенциал в Азии, но больше нигде. Это всё больше беспокоит союзников Америки в Индо-Тихоокеанском регионе, которые теперь как никогда ранее полагаются на «американский зонтик безопасности». Кроме того, украинский конфликт также сделал Европу самой зависимой от возглавляемой США НАТО за последние десятилетия.
Да, у Китая и России есть ядерное оружие, но реальное его применение всё равно равносильно самоубийству. Соединённые Штаты являются единственной в мире сверхдержавой в области безопасности и останутся таковыми, по крайней мере, в течение следующего десятилетия. Однако военная мощь не позволяет Вашингтону устанавливать правила для мировой экономики, потому что экономический порядок многополярен.
Несмотря на все разговоры о новой холодной войне, Соединённые Штаты и Китай слишком экономически взаимозависимы, чтобы огородиться друг от друга. Двусторонняя торговля между двумя странами продолжает достигать новых высот, и другие страны хотят получить доступ как к американским силам, так и к растущему китайскому рынку, который скоро станет крупнейшим в мире. Как пояснил автор материала, не может быть экономической холодной войны, если нет желающих её вести.
Между тем, ЕС является крупнейшим в мире общим рынком, и он может устанавливать правила и стандарты, которые американцы, китайцы и другие должны принимать в качестве платы за ведение бизнеса с ним. Япония по-прежнему является мировой экономической державой, хотя и едва ли. Экономика Индии быстро растёт, а вместе с ней увеличивается и её влияние на мировой арене. Относительная важность этих и других экономик будет продолжать меняться в ближайшее десятилетие, но несомненно то, что глобальный экономический порядок есть и останется многополярным.
Между безопасностью и экономическим порядком существует напряжённость. Соединенные Штаты хотят определить всё больше областей экономики как критически важные для национальной безопасности, и они оказывают давление на другие страны, чтобы они соответствующим образом согласовывали свою политику в отношении полупроводников, важнейших полезных ископаемых и, возможно, вскоре в отношении TikTok. Со своей стороны, Китай хочет использовать свои коммерческие и торговые рычаги для усиления своего дипломатического влияния. Европа, Индия, Япония и другие страны хотят, чтобы ни безопасность, ни экономический порядок не доминировали над другими — и, скорее всего, у них это получится, пишет Foreign Policy.
Эти два мировых порядка мы уже наблюдаем, однако существует и третий быстро развивающийся порядок, который вскоре будет иметь большее влияние, чем остальные — цифровой. В отличие от любого другого геополитического порядка прошлого и настоящего, в нём главенствующую роль играют не правительства, а технологические компании, устанавливающие свои правила и оказывающими влияние на других, подчёркивает Foreign Policy.
НАТО предоставило Киеву оружие, разведданные и подготовку военнослужащих, но если бы западные технологические компании не пришли на помощь в первые дни украинского конфликта, Россия фактически полностью отключила бы Украину от сети в течение нескольких недель, что привело бы к окончанию вооружённого противостояния.
Технологические компании решают, сможет ли бывший президент США Дональд Трамп говорить без фильтров и в режиме реального времени с сотнями миллионов людей, когда он снова баллотируется на пост президента. Без социальных сетей и их возможностям продвигать теории заговора не было бы ни восстания на Капитолийском холме, ни беспорядков дальнобойщиков в Оттаве, ни восстания 8 января в Бразилии.
Технологические компании даже определяют нашу идентичность. Раньше мы задавались вопросом, является ли человеческое поведение в первую очередь результатом природы или воспитания. Однако же сегодня мы знаем, что это и природа, и воспитание, и алгоритм. Цифровой порядок становится решающим фактором того, как мы живём, во что мы верим, чего мы хотим и что мы готовы сделать, чтобы получить желаемое, пишет Foreign Policy.
Технологические компании накопили настолько ошеломляющую власть, что они сами стали геополитическими игроками. Эти коммерческие субъекты уже контролируют жизнь общества, экономики и национальной безопасности, что на протяжении долгого времени оставалось исключительной прерогативой государства. Их собственные решения напрямую влияют на существование, взаимодействие и даже образ мыслей миллиардов людей по всему миру. Всё чаще они также формируют глобальную среду, в которой действуют сами правительства, указывает Foreign Policy.
Автор статьи предположил три сценария, как технологические компании будут использовать свою новообретённую власть. В первом их них, если американские и китайские политические лидеры продолжат ещё более активно заявлять о себе в цифровом пространстве, а технологические компании присоединятся к правительствам своих стран, это закончится технологической холодной войной между США и Китаем. Цифровой мир будет разделён на две части, и остальные страны будут вынуждены выбрать чью-то сторону, что приведёт к фрагментации глобального мира, поскольку эти несвязанные стратегические технологии станут командными высотами национальной безопасности и глобальной экономики.
Во втором сценарии технологические компании будут придерживаться стратегии глобального экономического роста и не станут синхронизировать решения с правительствами своих стран, что позволит сохранить существующий разрыв между физической и цифровой конкуренцией. В таком случае автор статьи предрекает новую глобализацию или глобализированный цифровой порядок, что означает сохранение суверенности технологических компаний в цифровом пространстве. Сама конкуренция цифровых компаний будет вестись между собой за прибыль — и с правительствами за геополитическую власть, во многом так же, как крупные государственные деятели в настоящее время борются за влияние в пространстве, где пересекаются экономические порядки с порядки безопасности, поясняет Foreign Policy.
Но если цифровое пространство само по себе станет важнейшей ареной соперничества великих держав, а власть правительств продолжит ослабевать по сравнению с властью технологических компаний, то сам цифровой порядок станет доминирующим глобальным порядком. Если это произойдет, мир получит поствестфальский мир — технополярный порядок, в котором доминируют технологические компании как центральные игроки геополитики XXI века.
Все три сценария вполне вероятны, но ни один из них не является неизбежным. В каком именно окажется мир, будет зависеть от того, какие изменения в существующих структурах власти вызовет «взрывоопасная природа» искусственного интеллекта, способны и готовы ли правительства регулировать технологические компании и, что наиболее важно, как технологические гиганты решат распорядиться своей новообретённой властью, завершает Foreign Policy.