В палатках и контейнерах в турецком городе Искендерун очень жарко. Многие люди во временном лагере потеряли всё и не знают, что делать дальше. Около 23 тыс. человек погибли в результате разрушительного февральского землетрясения в провинции Хатай, сотни тысяч остались без крова, передаёт Das Erste.
Нынешняя избирательная кампания вряд ли имеет какое-либо значение в Искендеруне. Крупных, громких партийных мероприятий здесь не проводится, а плакатов кандидатов и партий, развешанных повсюду в Турции, почти не видно. Тем не менее именно сейчас жители Искендеруна требуют от политиков решений. Они озлоблены.
Юристка Сузан Сахин родом из соседнего города Дёртйол. С 2018 года она представляет оппозиционную Республиканскую народную партию в парламенте. Когда она посещает палаточный лагерь в Искендеруне, её сразу же окружают люди, которые хотят знать, как им жить дальше.
Сахин выдвигает серьёзные обвинения в адрес правительства. Она указывает на то, что за три месяца, прошедшие с момента землетрясения, властям не удалось построить инфраструктуру. По её словам, в Европе дома из сборных элементов можно изготовить и доставить на место за 15 дней, а здесь люди по-прежнему проживают в палатках. Это «невыносимо». В интервью Das Erste Сахин говорит, что многие в лагерях «боятся одиночества» и имеют тяжёлые психологические травмы.
Затем она снова «переключается в режим избирательной кампании» и продвигает шестипартийный Народный альянс, в который входит и её собственная партия. «Все, кто хочет справедливости, пусть приходят к нам», — с этими словами она покидает лагерь и отправляется на очередную встречу.
Двое пожилых мужчин сидят неподалёку, за маленьким пластиковым столиком — играют в карты. Выборы их интересуют мало: они говорят, что, хотя они и собирались голосовать, но без ожиданий — для них всё равно ничего не изменится.
Тем временем Сахин направляется в центр Искендеруна. Она посещает магазины напротив сильно разрушенной мечети. Многие из них снова открыты, но дела идут плохо. Сахин пытается вселить в их владельцев надежду: в случае победы оппозиции на выборах всё наладится, особенно в сфере экономики. Как именно это произойдёт, она не поясняет.
Здесь преобладает скептицизм, и владелец одного из магазинов говорит: «Я не знаю, что мне делать, я боюсь этих выборов». Он указывает на свою пустую витрину. Сахин пытается его утешить. Она отмечает особую сплочённость жителей города, которую «не найти больше нигде». Затем она прощается.
Примерно в двух часах езды от Искендеруна недалеко от сирийской границы находится город Самандаг. Туда приехал Хюсейин Яйман, журналист, заседающий в парламенте с 2018 года. Самандаг не является оплотом правящей Партии справедливости и развития, которую представляет Яйман. Политик излучает большую уверенность в себе.
Сначала Яйман раздаёт сладости. «Мы здесь, чтобы разделить страдания, чтобы вместе залечивать раны», — говорит он в интервью Das Erste. По его словам, он не хочет проводить здесь предвыборную кампанию — сейчас это было бы неуместно. Правительство допустило ошибки в первые дни после землетрясения, но с тех пор «всё идёт очень хорошо».
Он проходит мимо палаточного городка напротив кондитерской. Заходить туда он не собирается — несмотря на то, что визит был анонсирован заранее.
Затем, через несколько улиц, он замечает мать с детьми перед палаткой рядом с разрушенным домом. Яйман спешит туда. Детей обнимают, матери дают обещания: «Мы выполним любое ваше желание. Каждый, кто хочет получить жилой контейнер, получит его. В течение полугода». Затем автоколонна движется дальше, оставляя явно растерянную женщину позади.
Яйман направляется в горы, в Капысуйу. «Игра на своём поле»: население деревни религиозно и этнически однородно — классические избиратели Партии справедливости и развития и её партнёров.
Яйман произносит речь. Он бурно восхваляет политику своего президента. Он обновил Турцию, сделал её хранительницей ислама и вернул страну на мировую политическую арену. «Эрдоган, Эрдоган!» — кричат присутствующие.
Женщины и мужчины сидят отдельно. В конце читается Коран и совершается молитва. В интервью изданию Яйман говорит, что он не смотрит на результаты опросов, а просто слушает людей.
Он называет критику ошибок правительства в борьбе с последствиями землетрясения справедливой. Он сожалеет об этом: он тоже потерял 12 членов семьи во время землетрясения. Однако в последнее время помощь «населению оказывается очень систематически, упорядоченно и в больших масштабах».
В конце он всё же общается с избирателями. Он говорит, что жителям Хатая нужно многое, но прежде всего «любовь и сочувствие». Яйман уверен, что и на этот раз религиозные избиратели проголосуют за Эрдогана. И старый президент станет новым.
У Сузан Сахин из Республиканской народной партии также запланирована приятная встреча в конце дня — встреча со сторонниками партии в пригороде Искендеруна. Здесь она «довольно пафосно» обещает избирателям совершить финишный рывок: «Мы ведём борьбу за всю Турцию, от этих выборов зависит благополучие народа». Публика восторженно хлопает в ладоши.
Однако главное опасение оппозиции состоит в фальсификации итогов голосования, объявляет она. Поэтому оппозиция намерена поставить по два наблюдателя у каждой из 192 тыс. избирательных урн. Это сложная задача, но уже мобилизовано 500 тыс. человек, в том числе множество юристов-волонтёров, говорит Сахин.
Она также выразила надежду, что все пострадавшие от землетрясения, переехавшие в другие провинции, смогут отдать свой голос. Правительство должно позаботиться об этом и в случае необходимости предоставить бесплатный транспорт.
Сахин уверена: её кандидат Кемаль Кылычдароглу будет избран президентом. Она надеется, что это произойдёт уже в первом туре голосования.
Затем Сахин спонтанно берёт с собой команду Das Erste и везёт её в центр Искендеруна, без избирателей и без представителей других СМИ. Она показывает то место, которое она посещала на следующий день после землетрясения.
Здесь мальчик потерял обе ноги, потому что помощь не подоспела вовремя. Там женщина часами плакала над телом своего мёртвого сына. У Сузан на глазах выступают слёзы. А избирательная кампания вдруг начинает казаться чем-то очень далёким, пишет Das Erste.