На фоне ослабевающего военного финансирования Украины некоторые аналитики утверждают, что Америка за свои деньги получает очень многое. Однако, как пишет автор The New Republic, в данном балансе не отражаются многие стратегические затраты.
«При акценте на ценнике помощи вместо ценности получаемого игнорируется тот факт, что конфликт на Украине стал эквивалентом прокси-войны с Россией, причём той, которую США могут вести без каких-либо военных потерь и которая объединяет под эгидой общего дела большинство мировых демократий. Это жёстко наказывает Россию за акт агрессии и усиливает все аспекты сдерживания», — написал в конце прошлого года Энтони Кордесман, почётный председатель отдела стратегии в Центре стратегических и международных исследований, добавив, что в общем стратегическом плане стоимость такой помощи невелика.
А Центр анализа европейской политики сформулировал это проще: «США тратят на победу над Россией сущие копейки». Тимоти Эш, младший научный сотрудник программы «Россия и Евразия», утверждает, что «с разных точек зрения и сквозь призму прибыли поддержка Украины со стороны США и Запада является невероятно рентабельной инвестицией. То, что Россия глубоко погрязла в конфликте, который не может выиграть, является огромной стратегической победой для США».
На первый взгляд, пишет автор статьи, аргумент об экономической выгоде справедлив: стоимость ущерба российским вооружённым силам была бы выше в ходе непосредственной войны США с Россией. Но этот неполный, а то и вводящий в заблуждение расчёт не показывает ряд скрытых издержек в результате длительной войны, в которую Америку всё сильнее затягивает.
В 2022 году общий объём поддержки Украины составил $68 млрд, и Белый дом запросил ещё $34 млрд. Для примера, война в Афганистане в первые два года обходилась в $23 млрд в год, а в 2011-м «поглотила» $107 млрд. Война в Ираке в первые два года обошлась США в $54,4 и $91,5 млрд соответственно. Но ни в Ираке, ни в Афганистане война не нацеливалась на крупных соперников США, так что в этом смысле украинский конфликт действительно обходится им дёшево с нанесением ущерба вооружённым силам ядерной державы. Тем не менее не стоит считать его продолжение доступным способом достижения главной стратегической цели — не в последнюю очередь потому, что до февраля 2022 года в Вашингтоне мало кто считал Россию крупной державой, чью армию необходимо ослабить, чтобы защитить США. Главным потенциальным военным конкурентом истеблишмент нацбезопасности давно определил Китай, а Россию рассматривали как вызов гораздо меньшего масштаба.
Эта оценка не изменилась с момента начала российской СВО на Украине в феврале. В результате ценность ущерба, наносимого явно переоценёнными ВС России, может оказаться не такой уж значительной даже при низком уровне издержек. Это особенно актуально в том случае, если ослабленная Россия станет больше полагаться на ядерный арсенал.
Есть и другие стратегические издержки. Конфликт затягивается, способствуя формированию российско-китайско-иранского союза. Цель Вашингтона должна состоять в том, чтобы не допустить образования подобного альянса, а не ускорить его процесс.
Кроме того, украинский конфликт усилил напряжённость в отношениях США с растущими глобальными южными державами, которые отказываются выбирать между США, Россией и Китаем. Они делают выбор в пользу многополярного мира, где есть возможность уравновешивать потенциальные бесчинства Вашингтона. Такой мировой порядок Вашингтон, по-видимому, стремится предотвратить, но по мере продолжения конфликта это становится всё менее вероятным.
Однако, заключает автор статьи, важнее всего то, что затянувшийся конфликт усложнит Европе поиск обратного пути к долгосрочному миру и стабильности. Чем дольше продолжаются боевые действия, тем сложнее создать какую-то новую европейскую архитектуру безопасности, в рамках которой Украина почувствует себя спокойно, а Россия не будет представлять угрозы. Европа может оказаться в состоянии постоянной войны с малой интенсивностью боевых действий, из-за которой вражда сторон будет длиться поколениями. Это, в свою очередь, чревато новой реальностью, при которой мир нереально даже представить — не то, что его достичь.
«Эти затраты не находят отражения в текущих балансовых отчётах. Но именно с ними, а не с суммами в долларах, нам придётся бороться в ближайшие годы», — подводит итог автор The New Republic.