Благодаря необычно тёплой зиме в Европе, ЕС, казалось бы, начал выходить победителем из своего энергетического противостояния с Россией — однако на деле долгосрочного решения проблем с энергетикой Брюссель так и не отыскал: хотя блок в целом смог достойно отреагировать на «эмбарго» со стороны России шагами симптоматического характера, такие меры не только не являются системными, но и не смогут работать долговечно, пишет американский политолог и внештатный обозреватель Forbes Ариэль Коэн. Как разъясняет Коэн, импорт сжиженного природного газа (СПГ) из США, которым европейцы заместили российский, обходится им дороже, а временно наращивать закупки угля, объём импорта которого из африканских стран вырос почти в 8 раз, правительства стран Европы не желают по политическим соображениям.
В этой связи гендиректор итальянской Eni Клаудио Дескальци недавно призвал ЕС к созданию энергетической «оси юг — север» между Европой и Африкой, напоминает Коэн. По мнению аналитика, поскольку африканский континент обладает огромным энергетическим потенциалом — помимо солидных запасов нефти и газа, там также имеются обширные площади для установки солнечных батарей и ветрогенераторов, — он действительно может стать партнёром для Европы, тем более что её «энергетический развод» с Москвой теперь оформлен окончательно.
Призыв Дескальци к созданию африкано-европейской энергетической смычки по существу подразумевает значительное углубление уже существующих между двумя сторонами договорённостей, рассуждает Коэн. Благодаря прочным экономическим и политико-дипломатическим связям, члены ЕС поддерживают с отдельными африканскими странами стратегические отношения в энергетике уже не одно десятилетие: в частности, ещё в 2007 году Евросоюз и Африканский союз основали Энергетическое партнёрство Африки и ЕС (AEEP), которое теперь предстоит оживить и углубить, а кроме того, отдельные страны обоих блоков много лет развивают двусторонние отношения, подчёркивает эксперт.
Но, несмотря на всё это, ЕС пока имеет лишь ограниченный доступ на африканский энергетический рынок, отмечает Коэн. На взгляд политолога, это главным образом обусловлено сложным политическим парадоксом, в который Европа загнала себя сама: Брюссель действительно заинтересован в укреплении экономических и энергетических связей с Африкой, но для развития таких связей зачастую необходимо принятие долгосрочных обязательств по развитию и финансированию соответствующих договорённостей — но это противоречит политике «зелёного перехода», в рамках которой ЕС рассматривает любые углеводороды как переходные виды топлива, что развитию долгосрочных отношений явно не способствует. Данная дилемма в сочетании с существующими у инвесторов стереотипами об Африке мешают развитию партнёрств, которые могли бы принести выгоду обеим сторонам, констатирует автор.
И тем не менее партнёрские отношения между двумя континентами в сфере энергетики обладают огромным потенциалом: Северная Африка может предоставить обширные возможности по развитию возобновляемых мощностей, энергосистема Марокко уже соединена с испанской, африканская солнечная энергия даже сейчас экспортируется в Европу, а Египет с Грецией планируют строительство мощной линии электропередачи через территорию Греции и Кипра на 3 тыс. МВ для доставки в Европу электроэнергии, вырабатывающейся на африканских солнечных и ветряных электростанциях, перечисляет Коэн. Кроме того, «чистую» энергию готовятся поставлять в ЕС и из Туниса — а наращивание импорта урана из Намибии и Нигерии могло бы помочь восточноевропейским государствам реализовать свои амбиции по развитию АЭС, пишет он.
Между тем «жемчужиной» будущего межконтинентального энергетического партнёрства, безусловно, является проект Транссахарского газопровода, который должен будет соединить Средиземноморье с богатыми углеводородами Нигером и Нигерией через Алжир, продолжает аналитик. Если ЕС удастся преодолеть политические, финансовые и технические барьеры, мешающие реализации проекта, он позволит европейскому континенту получить дешёвый газ — ведь даже несмотря на то, что Брюсселю придётся полагаться на несколько всё ещё демократизующихся и порой не вполне стабильных африканских государств, такая перспектива всё равно будет предпочтительнее, чем зависимость от России, Катара или нынешний импорт дорогого СПГ, считает эксперт.
По мнению Коэна, успех сотрудничества между Европой и Африкой в энергетической сфере будет зависеть от того, какие политические шаги оба континента будут предпринимать в отношении друг друга. Как поясняет обозреватель Forbes, европейцам следует понять, что чтение экологических нотаций другим странам выглядит как проявление высокомерия — тем паче что, «когда ты сам в прошлом развил и разрушил окружающую среду во многих регионах, а теперь наслаждаешься изобилием в западном постиндустриальном обществе, проповедовать экологический абсолютизм становится ой как просто». Значительная часть африканских стран живёт в условиях энергетического голода, и развиваться их подталкивает крайняя нужда, подчёркивает Коэн. Как пишет политолог, именно из-за такого непонимания в сентябре прошлого года ЕС спровоцировал громкий скандал: Европарламент тогда призвал Уганду и Танзанию полностью прекратить добычу полезных ископаемых в уязвимых экосистемах, разгневав руководство этих стран; этот призыв в лучшем случае восприняли как идиотское требование, которое лишь усугубит нищету в регионе, а в худшем — как проявление самого настоящего неоколониализма и империализма.
ЕС при всех своих «зелёных» амбициях следует иметь в виду, что странам Африки необходимо выбраться из состояния энергетической нищеты, а обеспечить себе развитие — в том числе и с целью создания мощного сектора возобновляемой энергетики — они в условиях отсутствия инвестиций смогут лишь путём продажи углеводородов, подытоживает Коэн. Брюссель мог бы превратить нынешнюю нехватку углеводородов и «зелёный переход» в отличный шанс обеспечить социальное и экономическое развитие за пределами своих границ, и это будет выгодно обоим континентам, убеждён эксперт.