Одним из немногих существенных результатов поездки Джо Байдена на Ближний Восток на прошлой неделе стало урегулирование старого территориального спора в Красном море. Этот процесс предполагал сложную передачу суверенных прав над двумя островами — сложную, поскольку право голоса в этом вопросе имели Египет, Саудовская Аравия, Израиль и США, пишет Frankfurter Allgemeine.
Тиран и Санафир — два небольших, практически необитаемых острова. Их важность заключается в том, что они расположены у южной оконечности Синайского полуострова в проливе Тиран между Саудовской Аравией и Египтом. Этот узкий судоходный коридор открывает выход в Красное море из израильского порта Эйлат. После того как президент Египта Гамаль Абдель Насер воспользовался этим рычагом влияния, в 1967 году Израиль оккупировал оба острова. Пятнадцать лет спустя они были возвращены Египту — при условии, что на Тиране будут размещены многонациональные миротворческие силы для наблюдения за демилитаризацией Синайского полуострова и обеспечения свободы судоходства.
В 2018 году Египет вернул острова когда-то владевшей ими Саудовской Аравии, несмотря на недовольство собственного населения. Однако условия договора о демаркации морской границы предусматривали согласие Израиля на вывод с острова многонациональных миротворческих сил, возглавляемых США. Поскольку Израиль и Саудовская Аравия в настоящий момент не имеют официальных отношений, это потребовало значительных дипломатических усилий со стороны американцев. Байден объявил, что многонациональные миротворческие силы покинут остров в конце 2022 года. Взамен Эр-Рияд гарантировал соблюдение положений договора.
Как отмечает издание, завершение процесса, стагнировавшего годами, стало предпосылкой второго существенного результата поездки Байдена: открытия воздушного пространства Саудовской Аравии для израильских авиакомпаний. В то же время произошедшее выдвигает на первый план сохраняющееся и даже растущее геополитическое значение Красного моря. Однако прецедент двух остров является скорее исключением, поскольку в целом Красное море становится всё более милитаризованным, а вместе с тем возрастает вероятность вооружённого конфликта. Осенью 2021 года бывший американский дипломат Чарльз Данн писал: «Ситуация представляет собой катастрофу, ожидающую своего часа».
В Красном море пересекаются геостратегические и экономические интересы многих акторов. Через окраинное море проходит значительная часть мировых торговых потоков. Суэцкий канал на севере и Баб-эль-Мандебский пролив на юге являются важнейшими точками мировой экономики. У «ворот слёз» между Джибути и Йеменом — Баб-эль-Мандебского пролива — в военном отношении обосновались несколько стран. В Джибути с 2002 года находится американская военная база Camp Lemonnier, откуда США организуют свои операции в Африке и Персидском заливе. Кроме того, в Джибути соседствуют военнослужащие Франции, Италии и Японии, а с 2017 года там также функционирует первая китайская военная база за рубежом. Кроме того, на базах дислоцируются контингенты из других стран.
Столь большое число иностранных военных баз в крошечной Джибути заставило другие крупные державы обратить внимание на соседние страны. Точки опоры в Красном море всё чаще ищут страны Ближнего и Среднего Востока: Саудовская Аравия, ОАЭ, Иран, Катар и Турция. Их заинтересованность имеет несколько причин, однако все они взаимосвязаны. Одна из них — торговля. Одним из самых активных игроков в регионе являются ОАЭ. В конце июня они пообещали выделить $6 млрд на строительство порта в Судане. Однако это обязательство имеет и политический аспект: ОАЭ, как и Саудовская Аравия, поддерживают режим военной хунты в Судане, пишет автор статьи.
С 2015 года ОАЭ также имеют собственную военную базу в Эритрее. Это связано с войной в Йемене, а шире — с конфронтацией между Ираном, поддерживающим там повстанцев-хуситов, и арабскими государствами Персидского залива. Иран также явно активизирует свою деятельность: в начале июля министр обороны Израиля Бени Ганц заявил, что израильские ВМС наблюдают самое массовое присутствие иранских военных кораблей в Красном море за последнее десятилетие. Иран утверждает, что корабли курсируют в Красном море с целью обеспечения защиты от пиратов.
Весь этот процесс знаменует начало новой эпохи: закончились холодная война и «война против терроризма», старые альянсы распадаются, возникают новые союзы и центры силы. Новости последних недель показывают, насколько интенсивна борьба за влияние в регионе. По всей видимости, Судан отклонил просьбу России об использовании Порт-Судана в военных целях после многолетних переговоров. Однако из-за этого Москва «точно не прекратит свои усилия по увеличению присутствия» в Красном море. У России есть надёжный союзник чуть южнее — в лице Эритреи, отмечает Frankfurter Allgemeine.