Выходит, ровно в тот момент, когда нам нужно больше информации, а не меньше — и меньше лжи, а не больше, — гиганты техсектора пошли рука об руку с разведведомствами и установили контроль над всей поступающей вам информацией о войне, которая ведётся на Украине якобы во имя ваших интересов, а всех, кто с ними не согласен, теперь подвергают цензуре. При этом интенсивность цензурных мер растёт: сенатор Марк Уоррен призвал своих спонсоров из технологических монополий цензурировать публикации в соцсетях в поддержку России. И спонсоры на этот призыв отозвались. При этом речь идёт в том числе о публикациях самих американцев, а решать, что значит «в поддержку России», будут сами соцсети!
А тем временем телеканал Russia Today, который является российским государственным СМИ, подвергают цензуре по всему миру. И это я сейчас, к слову, не рекламирую Russia Today — просто, наверное, было бы интересно узнать, что говорит «та сторона», было бы хорошо, если информации у нас будет больше, а не меньше.
Об этом уже давно говорит Гленн Гринвальд — независимый журналист, которого мы с большим удовольствием приветствуем сегодня у нас. Большое спасибо, что к нам заглянули, Гленн. Эта цензура, кажется, внедряется в открытую, беззастенчиво, и при этом в куда большем масштабе, чем мне доводилось видеть раньше.
ГЛЕНН ГРИНВАЛЬД, журналист: Несомненно — на моей памяти прецедентов подобному ещё не было. Ну то есть Вы, наверное, и сами помните, что через несколько дней после терактов 11 сентября 2001 года журналиста Билла Мара уволили с ABC из-за того, что он заявил, что, на его взгляд, террористов, угнавших тогда самолёты, не следует называть «трусами» — что о них можно думать как угодно, что они совершили злодеяние, но чтобы протаранить на самолёте здание и отдать жизнь во имя какой-то цели, нужно всё-таки быть смелым человеком. И даже прямо в тот день, когда нас атаковали, а также сразу после терактов всё равно было распространено мнение, что просто увольнять людей — это всё-таки не самая удачная идея, поскольку такие действия создают атмосферу того, что свободно высказываться нельзя никому, а это всё делает гораздо хуже.
На мой взгляд, обсуждая гигантов техсектора, мы упускаем в том числе и то обстоятельство, насколько они всё-таки тесно сотрудничают с аппаратом госбезопасности США. У них же есть очень прибыльные контракты и с Пентагоном, и с ЦРУ — на обслуживание облачных сервисов и другие всевозможные услуги. И их цензура очень часто ориентирована на то, чтобы соответствовать внешнеполитическим векторам Вашингтона, причём таким образом, что у меня лично возникает отвращение.
Вы выросли в США, как и я, и мы примерно ровесники. И когда мы были детьми, у нас было ощущение, что мы — американцы, и можем читать всё, что угодно. В библиотеках даже проводились «недели запрещённых книг» — на этих мероприятиях библиотекари боролись с цензурой, а у нас её, в общем-то, и не было в те времена. Так как насчёт этой идеи — о том, что, будучи гражданином США, человек может читать всё, что ему захочется, и не надо лезть. Где это всё теперь?
ГЛЕНН ГРИНВАЛЬД: Ага. Просто для справки — я вообще-то намного моложе Вас, но так уж и быть, соглашусь, что в целом мы в одной и той же категории, если смотреть по поколениям. Я тоже задаюсь этим вопросом — ведь когда я пошёл в журналистику, одним из моих первых материалов была статья о британском историке Дэвиде Ирвинге, которому предъявили в Австрии обвинения в уголовном преступлении за то, что он в своей преподавательской деятельности рассказывал о холокосте запрещённые вещи, а именно — что его не было. И я писал тогда, что все американцы испытывают к подобному инстинктивное отвращение, потому что у нас очень глубоко в мозгах сидит идея о том, что диктовать нам, что нам можно слушать и говорить, а что нельзя, правительство не может. С тех пор прошло 15 лет — и от этого идеала практически ничего не осталось; общим для всех он быть уж точно перестал. И я очень рад, что у нас есть Первая поправка к Конституции — ведь если бы её не было, уверен, у нас бы приняли самые разные законы, дающие властям возможность не только запрещать идеи, но и криминализировать их.
Да, если бы не Первая поправка, Вы бы тогда в тюрьме сидели, а мы бы Вам в передачках дезодорант приносили. Но власти, похоже, её всё-таки обходят: они просто пользуются услугами своих агентов в технологических монополиях, которые уже и уничтожают свободу слова.
ГЛЕНН ГРИНВАЛЬД: Среди того, на что мы, на мой взгляд, очень мало обращали внимания — тот факт, что за последние полтора года демократы, которые получили контроль над обеими палатами конгресса, регулярно вызывали на ковёр руководителей технологических компаний и прямым текстом им говорили, что если они не начнут осуществлять цензуру так, как нужно властям, то будут за это наказаны юридическими и регуляторными средствами. А ведь Верховный суд в нескольких постановлениях указывал, что Первая поправка, разумеется, запрещает правительству вводить цензуру напрямую, но она также не разрешает ему и осуществлять давление на частные лица, добиваясь, чтобы те применяли запрещённые Конституцией цензурные меры вместо властей. А ведь именно это у нас происходило — и с начала этой войны начинает происходить всё чаще.
Это ужасно. А Вы — в рядах тех, кто этому противостоит, и за это мы говорим вам «спасибо». С нами был Гленн Гринвальд. Спасибо Вам!
Дата выхода в эфир 02 марта 2022 года.