Западные чиновники и дипломаты долгое время слишком мягко вели себя на переговорах с Россией и это привело к тому, что мир сейчас оказался на грани катастрофической войны, уверена постоянный автор издания The Atlantic Энн Аппельбаум. По её мнению, с Россией нужно было разговаривать с позиции силы и бить по слабым местам, однако сейчас менять риторику уже поздно.
Поездка Лиз Трасс в Москву не увенчалась успехом. Во время пресс-конференции по итогам встречи Лавров сравнил их беседу с «разговором немого с глухим», а позже он сообщил журналистам, что она перепутала российские области с украинскими, — очевидно, чтобы добавить к обиде ещё и оскорбление. Как считает постоянный автор издания The Atlantic Энн Аппельбаум, Лавров, как и президент России Владимир Путин, использует агрессию и сарказм в качестве инструментов, чтобы продемонстрировать презрительное отношение к собеседнику, чтобы преподнести переговоры как нечто бесполезное ещё до того, как они начнутся, чтобы вызвать страх и апатию. И Трасс должна была знать об этом, и вместо того, чтобы в очередной раз выступить с пустыми заявлениями о правилах и ценностях, она должна была начать пресс-конференцию более агрессивно.
«Добрый вечер, дамы и господа! Я рада присоединиться к вам после встречи с моим российским коллегой Сергеем Лавровым. На этот раз мы не стали утруждать себя обсуждением возможных соглашений, которых он не будет придерживаться, и обещаний, которые он не выполнит. Вместо этого мы сообщили ему, что вторжение на Украину повлечёт за собой очень и очень серьёзные последствия — более серьёзные, чем он мог себе представить. Сейчас мы планируем полностью перекрыть экспорт российского газа — Европа найдёт источники газовых поставок в других странах. Сейчас мы готовимся оказать помощь украинскому сопротивлению — и мы будем оказывать её на протяжении десяти лет, если потребуется. Сейчас мы увеличиваем вчетверо нашу поддержку российской оппозиции и российских СМИ. Мы хотим убедиться, что россияне начнут слышать правду об этом вторжении настолько чётко, насколько это возможно. И, если вы хотите добиться смены режима на Украине, мы будем работать над сменой режима в России», — предлагает Аппельбаум вариант заявления для Лиз Трасс.
Трасс могла бы добавить к своему заявлению «некоторый налёт оскорбления, как это делает Лавров», и поразмышлять вслух о том, «каким образом официальная зарплата Лаврова позволяет ему платить за ту роскошную недвижимость, которой в Лондоне пользуется его семья». Ей также стоило бы назвать имена множества других российских государственных чиновников, которые отправляют своих детей учиться в Париж и Лугано.
«Ей стоило бы объявить, что все эти дети уже едут на родину вместе со своими родителями. Больше никакой Американской школы в Швейцарии! Больше никаких квартир в Найтсбридже! Больше никаких яхт в Средиземном море», — пишет Энн Аппельбаум.
Она отмечает, что Запад, когда он ведёт диалог «с новой породой автократов», будь то лидеры России, Китая, Венесуэлы или Ирана, имеет дело с людьми, которые не заинтересованы в соглашениях и подписании документов, с людьми, которые уважают только грубую силу. Поэтому тон разговоров нужно непременно изменить.
«Когда они слушают наших дипломатов, они не слышат ничего, что по-настоящему угрожало бы их позициям, их власти и их личным богатствам. Никто всерьёз не рассматривал идею о том, что немцы сейчас должны избавиться от зависимости от российского газа, или что Франция должна запретить политические партии, которые принимают деньги от россиян, или что Великобритания и Соединённые Штаты должны запретить российским олигархам покупать недвижимость в Лондоне и Майами. Никто всерьёз не говорил о том, что самый подходящий ответ на информационную войну Путина против нашей политической системы — это информационная война против его системы», — считает автор The Atlantic.
Она убеждена, что мир сейчас оказался на грани войны, которая может обернуться катастрофой, однако этот ужасный момент стал олицетворением не просто провала дипломатии, но и провала западного видения — упорного отказа со стороны дипломатов, журналистов и интеллигенции понять, в какое именно государство превращается Россия. И, возможно, добавляет Аппельбаум, менять риторику и разговаривать с Россией так, чтобы она услышала Запад, сейчас уже слишком поздно.