На излёте холодной войны третьей ядерной державой мира была отнюдь не Британия, Франция или Китай — ею была Украина, пишет The New York Times. «Коллапс Советского Союза — медленный крах, который завершился в декабре 1991 года, — обернулся тем, что обрётшая теперь независимость Украина унаследовала примерно пять тысяч единиц ядерного оружия, размещённого ранее на её территории Москвой, — напоминает читателям корреспондент издания. — В шахтных пусковых установках на военных базах страны находились ракеты, нёсшие до десяти термоядерных боеголовок, каждая из которых по мощи многократно превышала бомбу, сравнявшую с землёй Хиросиму. Больше оружия было только у России и США».
Отказ Киева от этого арсенала часто называют триумфальным моментом для контроля над вооружениями, а дипломаты и борцы за мир приводят Украину в пример странам, желающим обзавестись собственными боеголовками, продолжает автор материала. Но история помнит, что ядерное разоружение Украины на самом деле стало настоящим «потрясением», сопровождавшимся «внутренними распрями, внезапными поворотами и рознью внутри правительства и вооружённых сил страны», констатирует журналист.
Ещё в те времена и украинские, и американские эксперты выражали сомнения по поводу того, что ядерное разоружение — это действительно мудрый шаг: как подчёркивали некоторые из них, смертоносные боеголовки были для Киева единственным надёжным инструментом для сдерживания «российской агрессии», пишет автор. Сегодня лёгких путей к созданию или приобретению материалов, необходимых для производства ядерного оружия, у Украины не осталось — и тем не менее на фоне манёвров российских войск, которые берут страну в кольцо, «ядерный джинн вновь начинает ворочаться», предупреждает он.
«Мы отказались от своего арсенала, не получив ничего», — поведал в интервью NYT экс-министр обороны Украины Андрей Загороднюк. Упомянув о гарантиях безопасности, которые получил Киев в обмен на отказ от ядерного статуса, Загороднюк подчеркнул: «Теперь всякий раз, когда нам предлагают подписать какую-нибудь бумажку, мы отвечаем: «Большое спасибо, у нас уже такое когда-то было».
Впрочем, западные аналитики считают, что в настоящий момент на Украине сложилась тенденция «романтизировать ядерное прошлое» страны, говорится в материале NYT. «Если вкратце, говорят: «У нас было оружие, мы от него отказались — и гляньте, что теперь происходит», — пояснила в беседе с корреспондентом газеты специалист по Украине из Гарвардского университета Марьяна Буджерин. — На политическом уровне я никакого движения к пересмотру этого вопроса не наблюдаю. А вот на обывательско-народном нарратив именно такой. Отчасти это обусловлено сожалением, а отчасти — тем чувством, которое возникает, когда с человеком обошлись не по справедливости».
Получив независимость, Украина постаралась убрать всё советское ядерное оружие со своей территории как можно скорее, пишет NYT. Бомбы, артиллерийские снаряды, мины и относительно небольшие боеголовки, установленные на ракеты меньшей дальности, перевезти было проще всего, а вот с транспортировкой ракет большой дальности, вес которых достигал 100 тонн, а длина — 27 метров, уже возникли проблемы. Как отмечает корреспондент NYT, в январе 1992 года, через месяц после того, как не стало Советского Союза, президент Украины и глава минобороны страны приказали военачальникам и их подчинённым принести присягу новой стране, дабы получить контроль над оставшимися вооружениями, но многие отказались это делать, и военным, контролировавшим ядерные силы Украины, пришлось пережить период «обострённого замешательства» по вопросу дальнейшей судьбы арсенала и его боеготовности.
Бывший командир дивизии РВСН Владимир Толубко, избранный депутатом Верховной рады Украины, выступал решительно против отказа от ядерного оружия — выступая в Раде в апреле 1992 года, он заявил, что разоружение станет для Киева «романтическим и преждевременным шагом» и что ему следует сохранить по крайней мере часть ракет большой дальности, подчеркнув, что даже таких «остаточных» ракетных сил будет достаточно для того, чтобы «сдержать любого агрессора», упоминает автор статьи. Как свидетельствуют подробные исторические очерки о ядерном разоружении Украины, широкой поддержки депутат не снискал, но «уже сложившуюся напряжённость» его позиция усугубила.
Летом 1993 года по вопросу украинского ядерного оружия высказался видный политолог-международник из Чикагского университета Джон Миршаймер, подчёркивает корреспондент NYT. На страницах журнала Foreign Affairs эксперт выразил уверенность в том, что Украине обязательно надо сохранить ядерный арсенал «для поддержания мира» — и что такой инструмент сдерживания поможет сделать так, чтобы Россия, «которая в прошлом неоднократно конфликтовала с Украиной, не станет завоёвывать её обратно». А украинское правительство в том же 1993-м даже рассмотрело вопрос о захвате контроля над своими ядерными ракетами и стратегическими бомбардировщиками, отмечает автор.
Этого, однако, так и не произошло, и Украина в итоге пошла на отказ, потребовав в ответ на ядерное разоружение «железных гарантий безопасности», отмечается в материале NYT. Такой обмен сперва принял форму договорённостей, заключённых Россией, Украиной и США в начале 1994 года, а затем уже был закреплён в виде так называемого Будапештского меморандума, подписанного Москвой, Киевом, Лондоном и Вашингтоном. Стороны меморандума обязались не применять силу против Украины и не угрожать Киеву её применением, а также уважать суверенитет страны и её границы. Кроме того, в документе также указывалось, что в случае агрессии против Украины стороны немедленно примут меры поддержки в адрес Украины через Совбез ООН, перечисляет автор статьи.
Как поведала в беседе с корреспондентом NYT Марьяна Буджерин, хотя Киев так и не получил то, что хотел, а именно — имеющих юридическую силу гарантий, которые были бы закреплены в официальном соглашении, ратифицированном американским сенатом, представители США заверили Киев в том, что к обещаниям, зафиксированным в Будапештском меморандуме, Вашингтон будет относиться так же серьёзно, как к юридическим обязательствам. К маю 1996 года последние элементы некогда украинского ядерного арсенала были перемещены в Россию.
По мнению одного из участников переговоров о Будапештском меморандуме и бывшего посла США на Украине Стивена Пайфера, этот дипломатический подвиг похоронил «коллективный просчёт» со стороны Вашингтона и Киева, которые не учли перспективу появления «человека вроде Владимира Путина». Как заявил Пайфер в интервью NYT, после «вторжения» российских войск в Крым в начале 2014 года и начала «опосредованной войны» на востоке Украины господин Путин по сути объявил меморандум недействительным. «Они уже восемь лет ведут вялотекущую войну, — приводит издание слова Пайфера. — В магазинах уже патронов не осталось, многие гражданские вооружаются».
По данным NYT, западные эксперты — включая и Марьяну Буджерин — уверены, что призывы и угрозы вернуть ядерное оружие, которые после событий 2014-го стали регулярно звучать со стороны украинских политиков, это лишь «пустые угрозы», поскольку Киев просто не сможет преодолеть массу вызовов научного, логистического, финансового и геополитического плана для того, чтобы вновь обзавестись боеголовками. Вместе с тем аналитики опасаются, что нынешний кризис может превратить Украину из примера того, какие плюсы приносит отказ от ядерного оружия, в образец того, какие риски он несёт, и подтолкнуть такие страны, как Иран и Саудовская Аравия, к старту собственных ядерных программ.
«Если не будет найдено дипломатического выхода, это закрепит впечатление, что ядерные державы способны помыкать странами, не имеющими такого оружия», снижая привлекательность политики ядерного разоружения, заявил, в частности, в беседе с корреспондентом NYT исполнительный директор вашингтонской Ассоциации за контроль над вооружениями Дэррил Кимбалл. А по мнению Стивена Пайфера, Украина, ступив на путь перевооружения, к тому же в конечном счёте лишится международной поддержки в конфликте с Россией, поскольку вставать на сторону получившего ядерное оружие Киева никто не захочет.