Вряд ли тот образ «мифологического чудовища» с телом медведя, руками, как щупальцы осьминога, и головой сверхразумного инопланетянина, в виде которого пытаются представить на Западе Владимира Путина, имеет какое-то отношение к российскому лидеру в действительности, пишет в статье для The Nation политолог Анатоль Ливен. По его мнению, и часто приписываемые Путину противоречивые характеристики, постоянно мелькающие в западных СМИ, тоже не всегда близки к реальным.
В западном воображении российский президент зачастую предстаёт как некий «этнический шовинист», который при этом публично выступает за многонациональную Россию, а среди его сторонников поразительно много представителей национальных меньшинств, отмечается в статье. Кроме того, СМИ любят изображать Путина «безрассудным и агрессивным до безумия», хотя в реальности он не использует имеющиеся возможности для «агрессивных действий», констатирует автор.
Также его представляют как крайне циничного лидера, заинтересованного только в собственной власти и прибыли, но в то же время готового пойти на колоссальный личный риск, чтобы расширить мощь своей державы. А страна, которой он правит, якобы представляет «жалкие обнищавшие развалины» — однако при этом несёт «смертельную угрозу» для некоторых из самых богатых и могущественных стран мира, говорится в статье.
СМИ также уверяют, что Путин — прирождённый «разрушитель», якобы приверженный идее ликвидации «статус-кво». Хотя именно он в своё время защитил этот «статус-кво» на Ближнем Востоке от катастрофических попыток уничтожить его со стороны Вашингтона, который любит называть себя защитником мирового порядка и суверенитета, констатирует автор.
По мнению Ливена, если это «фантастическое существо» как-то и связано с президентом России, то лишь очень отдалённо. «Настоящий Путин, безусловно, безжалостен, циничен и хладнокровен, но при этом очень осторожен и уравновешен. И даже слишком осторожен и уравновешен, по мнению более амбициозных и вспыльчивых представителей российской элиты», — подчёркиваается в статье.
Он ни разу не предпринял международной акции, которая фактически грозила бы войной с Западом или поражением России на региональном уровне, напоминает автор: «И это должно дать нам уверенность в том, что мы сможем выйти из нынешнего кризиса без катастрофы».
В то же время, по его мнению, эта уверенность не должна быть абсолютной и следует оставаться начеку, поскольку российский лидер тоже может пойти на поводу у собственных убеждений, которые не всегда могут привести к правильному выбору стратегии: «Не может быть никаких сомнений в том, что Путин полностью отождествляет себя со славой и мощью России, которые он, вероятно (как и многие такие лидеры), действительно психологически не способен отличить от своей собственной силы и славы».
Кроме того, он также является верховным главой российского истеблишмента — который, в свою очередь, действует на основе «определённых твёрдо устоявшихся доктрин, касающихся жизненно важных интересов своей страны, и убеждений, которые разделяют и многие простые российские граждане», поясняет автор. Для России (как и для США) это подразумевает исключение присутствия каких-либо враждебных военных союзов в непосредственной близости от границ страны, а также сохранение важного права голоса в системе европейской безопасности, говорится в статье.
Эта российская правящая элита также считает своим долгом ответить на вызов, с которым Америке ещё не приходилось сталкиваться: Москва пытается защитить русский язык и права русскоязычных меньшинств за пределами России, поясняет автор. И особенно это касается ситуации на Украине, учитывая, что это крупнейший сосед с многочисленным русскоязычным меньшинством, где исторически сложились самые тесные связи с Россией.
В российском государственном сознании также прочно укоренилась идея о необходимости противодействовать кампании языковой и культурной «украинизации», которую в последние годы активно пытается проводить Киев, подчёркивается в статье. И если бы Путин действительно всегда напролом шёл к цели, то он наверняка бы осуществил «вторжение» ещё весной 2014 года, когда с военной точки зрения российскую армию Украине нечем было остановить и когда такие инциденты, как массовое убийство пророссийских демонстрантов в Одессе, давали России прекрасный повод для гораздо более радикального вмешательства, считает автор.
Кроме того, он уже мог бы сделать это ещё в начале зимы, учитывая, что все ключевые требования России были категорически отвергнуты США, подчёркивается в статье. Если проанализировать все предыдущие действия Путина, можно прийти к выводу, что если этого до сих пор не произошло — значит, на «полномасштабное вторжение» на Украину он решится лишь в крайнем случае, прогнозирует автор.
Следует также отметить, что в дипломатическом плане Россия уже добилась двух небольших успехов. Во-первых, были возобновлены прямые переговоры на высшем уровне между Вашингтоном и Москвой. Тем самым фактически косвенно признаётся важная роль России в обеспечении «стабильной архитектуры безопасности» в Европе, говорится в в статье.
Во-вторых, возобновились переговоры в нормандском формате при участии Франции, Германии, России и Украины по мирному урегулированию конфликта в Донбассе на базе Минских соглашений, предусматривающих полную автономию демилитаризованного Донбасса в составе Украины под международными гарантиями. Причём с момента подписания этих соглашений власти в Киеве так и не смогли принять закон, предоставляющий Донбассу расширенную автономию — а Запад, со своей стороны, не оказывал на них никакого давления, чтобы этого удалось добиться, констатирует автор.
У Москвы нет больших надежд на то, что нормандский формат действительно приведёт к полному урегулированию ситуации на Донбассе — как из-за «полной атрофии украинской власти и силы радикальных украинских националистов», так и из-за отсутствия серьёзной поддержки этих соглашений со стороны США, хотя официально это остаётся в политической повестке Вашингтона. «Однако переговоры с Францией и Германией позволяют россиянам продолжать надеяться (или мечтать), что в далёком будущем может быть создана новая архитектура европейской безопасности, в которой Франция, Германия и Россия будут играть ключевые роли», — полагает автор.
«Как я уже давно утверждаю, решение конфликта на Донбассе на основе автономии региона должно быть главным приоритетом западной дипломатии. Пока этот гнойник продолжает существовать, он будет давать России возможность оказывать давление на Украину и Запад и развязывать локальные бои. Украинские радикальные националисты также получают возможность повысить свой имидж (и самооценку), сделав то же самое с активизацией военных действий», — подчёркивает Ливен.
По его мнению, Путин прекрасно понимает, что если на Донбассе начнется новая война, вряд ли она ограничится нынешними пределами — и не планирует атаковать Киев, не говоря уже о нападении на Польшу или Прибалтику, как пугают многие СМИ. «Эти нелепые западные фантазии порождены отчасти настоящей паранойей, отчасти представителями американских и европейских «Пузырей» элиты, которым необходимо демонизировать Россию, чтобы прикрыть собственные ужасающие ошибки и ложь последних 30 лет — а отчасти расчётами на то, чтобы позволить НАТО, этому хору воинов-комиков, демонстрировать своё героическое сопротивление угрозе, которой на самом деле не существует», — говорится в статье.
Но если речь пойдёт о занятии более значительной территории на востоке и юге Украины, возможно, даже настоящий Путин в этих обстоятельствах «почувствует, что он упустил шанс в 2014 году, и не должен упускать этот шанс снова», предупреждает автор. И хотя за любым подобным шагом наверняка последуют новые предложения заключить соглашение об украинском нейтралитете и федерализме, однако к моменту, пока об этом удастся договориться, могут погибнуть ещё тысячи людей, заключает Ливен.