Попытка Германии и Франции прощупать президента России Владимира Путина на предмет примирения вызвала ярость Восточной Европы. Например, глава МИД Украины Дмитрий Кулеба заявил, что германо-французская инициатива — это «опасное отклонение» от санкционной политики ЕС против Москвы, а Польша и страны Прибалтики активно выступили против разрядки без учёта интересов других членов ЕС. Особенно остро на эти события отреагировала Литва, назвавшая франко-германскую инициативу «безответственной» и примером «исторической близорукости». Учитывая такой раскол, Евросовет занял жёсткую позицию по отношению к России, что оказалось особенно унизительным для Ангелы Меркель, досиживающей на посту канцлера Германии свои последние дни, пишет The National Interest.
Такого отпора Германия и Франция явно не ожидали, особенно если вспомнить, что ни Восточная, ни Центральная Европа практически никак не отреагировали на очень похожий саммит президента США Джо Байдена с его российским коллегой Владимиром Путиным. По сути, предложение Меркель и Макрона качественно ничем не отличалось от позиции Байдена: Россия — это противник, но её интересы должны учитываться, и Москва должна участвовать в диалоге. В каком-то смысле это первый случай, когда возражения периферийных государств привели к осуждению центральных держав, что не имеет прецедентов и наверняка скажется на хвалёном «стратегическом суверенитете» Европы, а также поставит под угрозу любую перезагрузку в американо-российских отношениях.
Реальность такова, что если ЕС хочет быть стратегически самодостаточным, ему нужно добиться неких стабильных отношений с Россией и начать понимать интересы Москвы. «Такова природа геополитики: ключ к разгадке — в названии, а география — это судьба. Стратегически независимой Европе, разумеется, нужен некий компромисс с враждебно настроенной к ней ядерной державой по соседству, компромисс в форме «негативного мира». Это, в свою очередь, приведёт к принятию ряда непростых решений относительно пределов расширения как ЕС, так и НАТО, а также общих интересов с Россией. К сожалению, недостаток этого плана заключается в том, что ЕС не является настоящей военной державой, а также не обладает потенциалом для нейтрализации внутренних сил, выступающих против урегулирования и компромиссов», — отмечает журнал.
Например, восточноевропейские государства, особенно Польша, намерения России воспринимают с большой долей циничности, и у них на то есть причины. Угрозу со стороны Москвы они воспринимают совсем иначе, чем Париж и Берлин: эти страны географически расположены у России под боком, и к любой российской власти они относятся скептически. Они также находятся в зависимом положении от американского ядерного зонтика и следуют в русле неолиберального институционализма. Прибалтика, в частности, активно поддерживала «евромайдан» и войну Украины против пророссийских повстанцев. Они также оказывают помощь белорусским диссидентам. Одного этого достаточно, чтобы поставить под вопрос любую перезагрузку в отношениях между ЕС и США с Россией. У ЕС же ответа на этот парадокс нет, поскольку ЕС — это связанный нормами игрок.
В результате перед США, встаёт любопытная дилемма. Америке необходимо сосредоточиться на Китае, и это означает, что Вашингтон будет несколько меньше интересоваться делами в Европе, и это начинают осознавать даже либеральные интернационалисты. Это также ведёт к тому, что ЕС и США придётся прийти к компромиссу и «негативному миру» с Россией, причём в той или иной степени к этому стремились и Обама, и Трамп, а теперь стремится и Байден.
Стратегия — это, прежде всего, компромиссы, выборы и решения об относительной выгоде и нелицеприятных разменах. К сожалению, острота Генри Киссинджера о том, кому нужно звонить в Европу, чтобы с ней поговорить, по-прежнему отражает реальность, что видно из последней попытки ЕС урегулировать споры с Россией. «Европа, судя по всему, застряла на этом вопросе. И без решения этой проблемы не будет никакого европейского стратегического суверенитета или, если на то пошло, перекладывания ответственности за евробезопасность с США на плечи объединённой Европы», — подытоживает The National Interest.