Прошла та эпоха, когда Франция больше не имела врагов, пишет Le Monde. Сегодня, по словам автора статьи, ей угрожают не только террористические группировки, но и целые государства, среди которых автор статьи называет Россию, Китай и Турцию.
Между тем, на протяжении тридцати лет у Франции врагов не было, они или исчезли, или были невидимы. Даже само слово «враг» было под запретом, как нечто, что может спровоцировать конфликт. Изменилось всё в начале 2000-х с активизацией терроризма. Сегодня французская армия задействована и в районе Леванта, и в районе Сахеля. Но не только с джихаддистами враждует Франция. Как отметил неназванный чиновник из французского оборонного ведомства, в мире, полном держав-хищников, не готовиться к конфликту означает оказаться в меню. Вернулась и соревновательная сущность международных отношений, и само понятие врага.
При этом системный конфликт, когда одно государство будет воевать против другого на поле боя, маловероятен, отмечает автор статьи. Возвращается сама интенсивность конфликта, сочетание симметричных и асимметричных действий. На это указывал в июле 2020 года начальник штаба генерал Франсуа Лекуантр, об этом говорится и в представленном в январе 2021 года документе, посвящённом обороне и национальной безопасности Франции.
В качестве примера того, что Франции приходится действовать в ограниченном пространстве и рассматривать все возможные сценарии, автор статьи пишет о том, как Россия защищает себя средствами ПВО в Балтийском и Чёрном море, но при этом ещё разместила их в Сирии. И он задаётся вопросом, как военным реагировать на гибридные военные операции, когда военные и невоенные методы перемешаны, но при этом важно оставаться в рамках ответных действий, а не открытого конфликта. В таком случае прямое столкновение может начаться из-за ошибки в расчётах или из-за случайности.
Обычно в военных документах напрямую врага никогда не называют, пишет автор статьи, хотя в подготовке военных он понятен. Например, он вопрошает: как Франция могла бы записать во враги Турцию, если они союзники по НАТО, и Россию, если Макрон до сих пор рассчитывает на создание некой общей архитектуры безопасности? При этом риторика Парижа в адрес России довольно жёсткая, а сама Россия называет НАТО в программных документах угрозой наравне с терроризмом.
Если веками Франция воевала то с Англией, то с Германией, теперь, в том числе благодаря существованию Европейского союза, само понятие войны для Западной Европы стало аморальным. Предполагается, что врагов быть не должно. На смену слову «враг» пришли другие: риск, угроза, потенциальный противник. Впрочем, американский солдат по-прежнему даёт присягу уничтожать врагов США. На протяжении многих лет понятия врага и противника смешивались, но теперь считается, что с противником сражаются по общепринятым правилам, а врага стремятся уничтожить.
И граница между этими понятиями может быть весьма тонкой. Так, автор статьи приводит мнение бывшего дипломата Бернара Бажоле, который отмечает, что Россия «квази-аннексирует силой территории в Европе», проводит кибератаки, но назвать её врагом нельзя. «Это политический противник, но это ему не мешает быть дипломатическим партнёром, но при этом и потенциальным военным противником. Это мало чем отличается от отношений с Москвой во время холодной войны, поскольку мы находимся в ситуации позиции силы и несовместимости проектов и ценностей», — отмечает заместитель директора Фонда стратегических исследований Брюно Тертре.
СССР в своё время выступал за сохранение статуса-кво в Европе, а Россия сейчас, наоборот, хочет поставить его под вопрос. Поэтому, по словам автора статьи, сейчас она несёт в себе больше проблем, хотя и меньше рисков. «СССР при Брежневе боялся нас и нуждался в нас. Россия при Путине более агрессивна и считает, что Запад движется к своему концу», — отметил политолог Мишель Дюкло. При этом не только Россия, но и Китай хочет изменить правила игры.
Отношения между странами стали более многогранными, неопределёнными. Например, Турция и Франция — союзники по НАТО, но противники по политике в Восточном Средиземноморье, в Сирии, в Ливии. Особенно это заметно по отношению к разведданным. Например, хотя Франция и Россия или Китай противники, они сотрудничают в борьбе против терроризма. И наоборот, несмотря на союзнические отношения, США могут подслушивать и подсматривать за европейцами.
В новой обстановке военные потеряли монополию на осуществление войны, пишет автор статьи. Гражданская и военная сферы перемешались. Так, страна одновременно может и ядерные манёвры проводить, и обычные учения, и космические силы задействовать, и влиять на общественность через соцсети и СМИ. При этом, по словам автора, в отличие от Запада Россия и Китай легко задействуют ресурсы гражданского общества с целью конфликта.
В отличие от массовых войн прошлого «невидимые войны» в настоящем не стремятся уничтожить людей, а скорее хотят завладеть контролем и влиянием на умы. При этом игроки могут очень быстро переходить от прямого антагонизма к сотрудничеству.
Отдельно автор статьи в Le Monde рассматривает проблему войны против терроризма, которую объявил Джодж Буш. Он отмечает, что такая формулировка вредна, поскольку терроризм никогда не получится искоренить, это вид деятельности, но зато можно уничтожить конкретные группировки. «Нужно обращать внимание на употребление слов», — делает вывод журналист.