Беспокоят ли Эммануэля Макрона кадры из Нидерландов, где протесты переросли в восстание, а раздражение от ограничений — в столкновение с правоохранительными органами, задаётся вопросом обозреватель Le Figaro Гийом Табар. «Глава государства, чей срок был омрачён несколькими неожиданными или неконтролируемыми вспышками насилия, хорошо знает, что нужно совсем немного, чтобы перейти от разочарования к гневу и от гнева к бунту», — замечает автор статьи.
На взгляд автора, находящаяся «на грани экономического и психологического краха» Франция не может позволить себе потрясения насилием. Именно поэтому президент республики хотел подождать и убедиться, что комендантского часа недостаточно, прежде чем принимать решение о новом карантине, поясняет журналист. Поскольку уровень поддержки карантинных мер продолжает снижаться — от 85% в мае, до 60% в октябре и 40% сегодня, — Макрон предчувствует, что объявление о любых слишком жёстких мерах способно «поджечь страну».
В результате в ход идёт «старая добрая техника постепенного привыкания»: начиная с прошлых выходных каждый мог догадаться о неизбежности третьего карантина, хотя Елисейский дворец и негодовал по поводу «утечек» и неподтверждённых высказываний. Со среды стали известны рассматриваемые варианты, в том числе и самые «жёсткие». И хотя решение останется не менее трудным, шоковый эффект будет, по крайней мере частично, смягчён, уверен обозреватель.
После объявления о новых мерах заботой Эммануэля Макрона станет предотвращение «эффекта скороварки», в результате которого «сопротивляемость», которую он так часто приветствовал, может перерасти в неповиновение, которого он не перестаёт опасаться, подчёркивает автор. В памяти президента всё ещё живы длительные выступления «жёлтых жилетов» и протесты против пенсионной реформы, которые приводили правительство в смятение ещё и отсутствием определённого лидера, из-за чего часто принимали непредсказуемые формы.
Первые призывы к гражданскому неповиновению: появление в Twitter хештега #JeNeMeConfinerai («Я не буду изолироваться»), а также конкретные и часто «душераздирающие» свидетельства бедственного положения — всё это заставляет исполнительную власть осознать неустойчивость момента, заключает обозреватель.