Планирование развития вооружённых сил США, которым занимается Пентагон, — сложная и запутанная совокупность разнообразных прогнозов и намёток, но его ключевым элементом выступают так называемые планы вероятных операций, пишет в своей статье для Forbes глава Центра оборонных концепций и технологий при аналитическом центре «Гудзоновский институт» Брайан Кларк. Как подчёркивает Кларк, значение таких планов может расти или сокращаться в зависимости от позиции президентской администрации и состава актуальных угроз, однако одно неизменно: американским вооружённым силам абсолютно необходимо прикидывать различные сценарии развития событий для того, чтобы определять приоритетные направления для военных расходов. К несчастью, из-за бюрократической инерции, а также конкуренции видов и родов войск за финансирование между собой военные зачастую готовятся к тем сценариям, которые оказываются наиболее выгодными для самых масштабных существующих программ даже несмотря на то, что противники Америки уже принимают на вооружение совершенно новые методы ведения войны, предупреждает эксперт.
На протяжении минувшего десятилетия Минобороны США при планировании вполне справедливо рассматривало в качестве одного из приоритетных направлений конфликты с «равными конкурентами» в лице Китая и России, либо же с «государствами-изгоями», имеющими ядерное оружие, вроде Северной Кореи, продолжает Кларк. Между тем, в настоящий момент аналитики Пентагона по-прежнему прежде всего занимаются просчётом сценариев масштабных и интенсивных боевых действий против таких оппонентов — включая, к примеру, вторжение на Тайвань, — поскольку убеждены, что менее масштабные варианты развития событий — например, длительная блокада юго-восточных островов Японии, — в любом случае будут рассмотрены в рамках этих больших сценариев, констатирует автор. Однако вероятные противники США не дремлют — они отлично понимают, что Пентагон сосредоточен на масштабных операциях, а потому разрабатывают собственные стратегии и средства, направленные на использование слабых мест американских вооружённых сил путём избегания таких ситуаций, к которым они подготовились, а значит не исключено, что, продолжая ориентироваться на небольшой набор сценариев для масштабных конфликтов, Минобороны США само загоняет себя в ловушку, пишет эксперт.
В рамках своих усилий по нейтрализации преимуществ вооружённых сил США российские и китайские военные пытаются сделать главным театром военных действий в потенциальном будущем конфликте информацию и процесс принятия решений, поясняет сотрудник «Гудзоновского института». Как пишет специалист, такие концепции, как китайская «война за уничтожение систем» или российская «война нового поколения» предполагают применение силы для электронного или физического подавления источников информации и средств связи противника с одновременным внедрением дезинформации для дезориентирования обороняющегося.
«Гибридные» стратегии Москвы и Пекина предусматривают, что военные и военизированные формирования должны применяться в сочетании с информационными операциями, чтобы изолировать или атаковать оппонента, не провоцируя при этом серьёзного обострения конфронтации, убеждён автор. «Избегая действий, которые могут дать США повод для ответного удара, российские и китайские силы сокращают число вариантов действий, доступных американским командирам, и таким образом добиваются преимущества в плане принятия решений», — разъясняет он.
Разрабатываемые властями КНР и России на базе таких принципов операции скорее всего станут в будущем распространённой формой конфликта — тем более что конфронтации всё чаще разворачиваются вне контекста масштабных военных действий на уничтожение, в которых более важную роль может играть стратегия «измора», предполагает Кларк. Во времена холодной войны США произвели революцию в военном деле, первыми начав проводить «точечные операции», в которых задействовались тогда ещё новейшие технологии информационных линий связи, малозаметных боевых машин и управляемого оружия — ну а методы ведения войны, базирующиеся на процессе принятия решений, могут уже оказаться наиболее эффективным военно-прикладным направлением для таких технологических новинок, как искусственный интеллект и беспилотные системы, считает эксперт.
Победу в такой войне будут обеспечивать отнюдь не те характеристики, которым в настоящий момент уделяет внимание в своих стратегиях Пентагон: во главе угла теперь окажутся не факторы летальности и выживаемости, а приспособляемость и стабильность, предостерегает автор. «В информационной конфронтации принимать решения быстрее и эффективнее будет тот командир, который сумеет сохранить себе больше вариантов действий на более долгий срок, и он опередит лидера менее гибких сил. Сверх того, более гибкая сила сможет навязывать противнику более сложные условия конфликта, отрицательным образом влияя на процесс принятия решений его командиров», — пишет он.
По мысли Кларка, в тех сценариях, к которым Пентагон готовится сейчас, — включая кратковременные, но интенсивные вторжения на Тайвань, в Прибалтику или в Южную Корею — гибкость и стабильность в список приоритетных факторов не входят: в подобных конфликтах большее значение имеют хорошо защищённые корабли, воздушные средства и войсковые формирования, развёртывание и поддержание в боевой готовности которых стоит дорого. В связи со своей дороговизной подобные силы ограничены в плане численности, а поскольку они представляют собой полноценные стратегические единицы, способные собственными силами выполнять самые разные задачи, их сложно менять и подстраивать под меняющиеся условия. А так как предназначены они именно для масштабных операций, на данный момент американские силы просто слишком велики для тех нестандартных операций, которые чаще всего проводят Китай и Россия, уверен эксперт.
Тот факт, что на фоне перемен в методах ведения войны Пентагон продолжает придерживаться уже устаревающего подхода к планированию, говорит о том, что американским командирам пора разработать новый набор «наихудших сценариев», пишет Кларк. На взгляд специалиста, Минобороны США следует более активно работать над сценариями, где главную роль играет информация и процесс принятия решений, — к примеру, над длительными блокадами или карантинами территорий союзных государств, затяжными гибридными операциями против них или же операциями по блокированию территорий в международных водах или воздушном пространстве. «Вместо того чтобы быстро перерастать в классические вторжения, подобные сценарии могут обостряться и уменьшаться в плане накала на протяжении длительного периода, пока стороны пытаются уладить конфронтацию. Так, по-прежнему продолжающийся конфликт на Восточной Украине, скорее всего, всё-таки более актуален, чем перспектива появления в Латвии российских танков в течение двух дней», — поясняет сотрудник «Гудзоновского института».
Необходимые для конфликта на базе процесса принятия решений свойства пока распространены в вооружённых силах США не слишком широко, и именно поэтому такие сценарии и являются для американской стороны наихудшими, полагает автор. Вместе с тем, если Пентагону удастся их разработать, это позволит ему перейти от крупных и монолитных формирований к более мелким и рассредоточенным частям, где будет больше роботизированных систем. Такие части будут не только более дешёвыми в содержании, но и будут лучше поддаваться изменениям в плане состава и подстраиванию под текущую ситуацию, что поможет расширить арсенал решений, доступный для их командиров, подчёркивает эксперт.
Если же американское Минобороны так и не пересмотрит свои методы планирования, недавние успехи Китая и России в «гибридных операциях» в Южно-Китайском море и Крыму могут стать нормой, а США могут обнаружить, что отстают от более терпеливых конкурентов, готовых вести затяжную игру, подытоживает Кларк.