Экс-премьер-министр Франции Эдуар Филипп оказался прав, предсказывая 16 сентября этого года, что Францию ждёт «шторм» — в сфере здравоохранения, экономики, а возможно, и политики и общества, пишет обозреватель Le Figaro Жан-Пьер Робен. Как напоминает автор, Елисейский дворец с раздражением воспринял это «пророчество Кассандры». Бывший глава правительства, однако, не предполагал, что страну ждёт также серия терактов, замечает журналист.
«Внезапно вызовы в области здравоохранения и безопасности переплелись, превратив Францию в хрупкое судёнышко, которое бросает от Харибды к Сцилле», — пишет обозреватель. Как напоминает Робен, англичане используют для описания подобного соединения независимых друг от друга, но в конечном итоге соединившихся несчастий термин «идеальный шторм». Так, герой одноимённого фильма в исполнении Джорджа Клуни вынужден был одновременно сражаться с ураганом и циклоном и идти для этого на «безрассудный риск».
В прошлый четверг премьер-министр Франции Жан Кастекс вынужден был прервать свою речь о мерах в области здравоохранения в Национальной ассамблее, узнав о теракте в Ницце. Депутат от департамента Эсон Франсис Шуа тогда нашёл подходящие слова, чтобы выразить ошеломление парламентариев после этой новости: «Мы находимся в клубке кризисов. Они множатся, путаются и повергают страну в совершенный ужас. Никогда за 50 лет политической жизни я не видел подобного положения».
Как замечает автор, несмотря на разнородность трёх кризисов, которые переживает Франция, слова, используемые властями для их описания, странным образом взаимозаменяемы. «Мы находимся в состоянии войны с исламистской идеологией», — заявил в Ницце министр внутренних дел Жеральд Дарманен, повторяя слова Эммануэля Макрона о коронавирусе, сказанные в день объявления о первом карантине в стране 16 марта. Сам президент республики при этом решил отказаться от военной риторики в отношении эпидемии COVID-19. В своём «обращении к нации» в минувшую среду он уповал на неизбежность и смирение. Тот, кто ещё 14 октября считал, что «снова вводить в стране карантин было бы нецелесообразно», нашёл «двойной аргумент» для объяснения такого разворота. «Как и все наши соседи, мы ошеломлены ускорением эпидемии... Мы все находимся в одинаковом положении: нас захлестнула вторая волна, которая, как мы теперь знаем, будет, несомненно, жёстче и смертоноснее», — заявил президент.
Вопросы здравоохранения кажутся «кристально ясными» главе государства, который исключает вариант поиска коллективного иммунитета, опасаясь 400 тыс. дополнительных смертей, и прибегает поэтому к крайним мерам всеобщей изоляции. «Делая это, мы повторяем примитивные методы изоляции от чумы в Средние века и знаем отныне об их чудовищных экономических издержках», — подчёркивает журналист. По данным Национального института статистики и экономических исследований, экономическая активность в апреле снизилась на 30%, однако на этот раз, по расчётам министра финансов, спад должен быть в два раза меньше. Тем не менее разрыв с Германией, где ограничения более лёгкие, может сохраниться: в первой половине года рецессия во Франции была почти в два раза глубже, чем по другую сторону Рейна.
Принципиальным отличием Франции становится кризис в области безопасности, отмечает обозреватель. «В Европе только у нас можно увидеть людей в одежде цвета хаки, патрулирующих улицы», — подчёркивает Робен. Речь идёт о восстановлении чувства безопасности, столь необходимого в условиях, когда экономический и социальный климат «чернее ночи», отмечает журналист. Следствием этого климата стали в минувшие выходные протесты мелких торговцев в провинциальных городах, мэры которых поддержали их требования, — «первая кочка» на пути к новому режиму изоляции.
В промежуточном докладе на тему «урегулирования кризиса COVID-19», переданном президенту 13 октября, профессор Дидье Питте из Женевского университета указывает на «французское общество, для которого ещё до кризиса было характерно сильное недоверие к политикам». «Лодка Франция переживает «идеальный шторм», и у её экипажа нервы на пределе. Капитан Макрон предупреждён», — заключает Робен.