«Революционное десятилетие» с 1789 по 1799 годы во Франции породило длительную волну вандализма в отношении религиозных статуй и памятников, а также осквернения могил, напоминает на страницах Le Figaro историк Пьер Вермерен. Как поясняет специалист, «новая политическая эпоха должна была упразднить французское прошлое».
Как подчёркивает автор, искусство и особые обряды, связанные с похоронными практиками, являются основой любой цивилизации. С древних времён, варвары, греки, римляне и египтяне, погребали богатых с великолепием, а бедных с достоинством в ожидании загробной жизни.
После опустошения кладбищ в центрах городов и вокруг церквей, в XIX веке Франция восстановила места захоронений и погребальные практики, соответствующих «Новой Франции» — «стандартные, рациональные, общественные, гигиеничные и управляемые». При этом закон 1905 года о светском характере государства не возбранял использование на кладбищах крестов. А тот факт, что до 1970—1980-х годов смерть «почти полностью находилась в руках духовенства», не мешал представителям других конфессий быть похороненными рядом с католиками на общих кладбищах.
«В условиях глубокого кризиса, который переживает наше общество и наша республика, в состоянии ли наша страна по-прежнему обеспечить подобающий покой и достоинство останкам наших близких?», — задаётся вопросом Вермерен. Сегодня Франция насчитывает 40 тыс. действующих кладбищ. Из-за отсутствия средств большинство из них не охраняется, и даже на крупных кладбищах было сокращено число коммунальных работников.
По словам историка, совокупные последствия «расслабленности» коммунальных служб, ускоренной дехристианизации, «одичания общества» и тенденции к сокрытию всего, что связано со смертью, привели к усилению давления на кладбища в 2010-х годах. Если с 2004 по 2011 год во Франции фиксировалось 165 осквернений захоронений в год, то с 2010 года их число значительно выросло, отмечает автор.
Вспоминая о том, какую бурную реакцию в обществе вызвало осквернение еврейского кладбища Карпантра 10 мая 1990 года и о его политических и социальных последствиях, «мы видим насколько наше общество привыкло к варварству», сетует историк. По его наблюдениям, между 1996 годом, когда были выявлены связи осквернителей с неонацистами, и «ужасным надругательством» над еврейским кладбищем в коммуне Сарр-Юньон в 2015 году, ни единого года не прошло без вандализма в отношении могил.
По словам Вермерена, с 2000 года более 60 тыс. евреев покинули Францию, «ведь страна, которой не удаётся внушить уважение к своим мертвецам вряд ли является предметом зависти». По убеждению историков, кремация, которую выбрали для себя большинство представителей поколения «беби-бумеров» также вряд ли решит проблему, поскольку «гнев против мертвецов» вряд ли обойдёт стороной погребальные урны и «сады памяти».
Несмотря на суровые наказания, предусмотренные в уголовном кодексе за любое осквернение могил, надгробий, погребальных урн и памятников: срок от 1 до 5 лет тюремного заключения и штраф от €15 тыс. до €75 тыс., «эпидемия прогрессирует», — констатирует историк. С апреля 2018 по август 2019 года в стране были осквернены десятки кладбищ, как христианских, так и еврейских, пострадали сотни могли, крестов и надгробий, напоминает автор. «Хотелось бы, чтобы евреи и христиане были связаны иначе, чем подобными актами», — замечает историк, добавляя, что хотя погромы еврейских кладбищ начались раньше, чем надругательства над христианскими, сейчас и те и другие «идут в ногу». Сегодня на первый план выходят «антихристианские» акты — в основном в форме разграблений и осквернений. В 2019 году их было совершено 1052, при этом сотни — в отношении могил. Нарушение уважения к мертвым принимает множество форм: разграбление для извлечения металлов, разрушение крестов и табличек, расистские или антисемитские метки, более редкие посягательства на останки — диапазон широк и мотивы разнообразны, пишет историк.
Поскольку осуждены были лишь 20% осквернителей, две трети из которых несовершеннолетние, приходится выдвигать предположения о мотивах преступников, поясняет автор. По его словам, наиболее подвержены риску антихристианских погромов сельские районы, особенно на Западе, в Лангедоке или на юго-западе, где распространён политический радикализм крайне левого толка. И наоборот, осквернение еврейских кладбищ на северо-востоке страны объясняется политическим радикализмом, близким к неонацизму. Вокруг крупных городов, особенно на севере в Парижском регионе, где вандализм , — частое явление, разрушение крестов на пригородных кладбищах указывает на «тех, кто хочет искоренить христианскую символику», однако поскольку большинство осужденных несовершеннолетние, общественность не должна знать об их личности и мотивах.
Кроме того, изменение вида надгробных памятников, в которых христианская символика становится всё более редким явлением, упрощает осквернителям работу, считает Вермерен. Им остаётся уничтожать ставшие с годами хрупкими кресты из дерева или железа, которые никто не станет чинить. Нельзя не упомянуть в этом контексте и об «импорте» американской субкультуры «сатанизма», которая через свои средства массовой информации и фильмы «захватывает уязвимые умы сломленной молодежи», побуждая её не только праздновать Хэллоуин, но и ломать кресты или опрокидывать стелы в лунном свете.
Как подчёркивает автор, хотя для таких случаев не предусмотрено ни маршей памяти, ни церемоний, а жертвы, переживающие эти муки, молчат, непоправимое горе родственников усопших не становится менее острым. Государство и местные власти не всесильны, но они могли бы осознать, что в глубоком нравственном падении, которое поражает французов, неопределенность судьбы покойных, ставшая следствием преднамеренных и повторяющихся посягательств на свободу веры, не стоит воспринимать легкомысленно, предостерегает историк. «Все, что позволило бы превратить наши кладбища в неприступные убежища, посредством воспитания или защиты, может только упрочить позиции нашей республики и общества», —уверен Вермерен.