Европейские лидеры прозвали «историческим» саммит, который через неполные пять дней закончился подписанием договора, однако профессор университета Париж-Сорбонна Арно Бенедетти на страницах Le Figaro утверждает, что прежде всего в этом событии есть элементы театральности, предназначение которых — скрыть структурные проблемы ЕС.
Как отмечает специалист по политическим коммуникациям, редко когда за два дня слово «исторический» так же часто употреблялось для описания прошедших в Брюсселе переговоров. Редко когда столь настойчиво делали отсылку к истории для обозначения саммита, который по существу с неизбежной банальностью напоминал сценарий, появившийся вместе с принципами построения ЕС ещё в 1957 году. По существу там присутствовали все элементы театральности, которые представляют собой квинтэссенцию новостных обзоров из Брюсселя: с самого начала ощущалась напряжённость из-за особенного характера заседания, переговоры прерывались, участники занимали всё более жёсткую позицию и торговали несовпадающими интересами, бесконечно растягивая долгие ночи переговоров, проводили двусторонние встречи, выдавали суровые предупреждения, выходили к прессе, чувствовали себя на краю разрыва и провала… и наконец с горем пополам заключили договор благодаря решительности Франции и Германии. По словам Арно Бенедетти, такое подавление мнений в начале каждого саммита является классическим приёмом европейской политики: всё происходит так, будто Европе необходима стрессовая ситуация, чтобы привлечь внимание и подогреть ожидание.
Усилению этого феномена способствовал контекст: кризис в здравоохранении и бесчисленные его последствия, как экономические, так и социальные. Составные части, необходимые для сценической привлекательности момента, снова сошлись, чтобы дать толчок театральному представлению Брюсселя, которое жители Европы наблюдают издалека. На манер античной трагедии здесь необходим хор, чтобы оживить момент, и его роль исполняют медиа, которые цитируют слова собравшихся в штабе ЕС руководителей.
На самом деле, как пишет Бенедетти в заключение, такое исторически сложившееся повторение сценария имеет особенно важное значение для глав государств, которые пытаются очаровать своих избирателей — что им не всегда удаётся. Саммит в Брюсселе не стал историческим событием, но Евросоюз в очередной раз не потерял лицо, как если бы Европа была неопределённым и непостоянным политическим объектом, который всё сильнее сгибается, но не ломается. В некотором роде эта Европа с планом восстановления, в котором множество неизвестных прикрыты победными заявлениями, сама себя спасла: безусловно, её история продолжается, но теперь она уже не творит историю.