Ставшая в 1990 году «символом революции» на посткоммунистическом пространстве песня Wind of Change, возможно, была творением не немецкой группы Scorpions, а ЦРУ, пишет Slate. Как передаёт издание, этот маловероятный слух, услышанный американским журналистом Патриком Радденом Кифом от источника внутри управления, послужил началом длительного расследования, охватившего множество стран и временных периодов, целью которого было выяснить, действительно ли популярнейшие песни на все времена были сотворены американскими спецслужбами.
Результатом работы журналиста стал документальный сериал и подкаст, состоящий из пятичасового интервью с сотрудниками ЦРУ, журналистами, а также с менеджером и солистом группы Scorpions, разоблачающего методы, используемые агентством для распространения своего влияния. В сборе оказались все элементы шпионского фильма: холодная война, ЦРУ, КГБ, немецкая группа, поющая по-английски, чьи песни запрещены, но известны на востоке, а в центре — произведение, отличающееся от привычного стиля группы, имевшее огромный успех накануне распада советского блока. Как замечает издание, при этом автор не делает однозначных выводов, оставляя сомнение в том, что все события связаны.
Как напоминает автор статьи, пропагандистские песни повсеместно используются государством для убеждения населения в благонамеренности своей доктрины, однако лучше всего этот метод работает в диктаторских режимах — государства, называющие себя демократическими, не могут открыто манипулировать культурой без риска потерять доверие граждан. Для того чтобы пропаганда таких государств была эффективной, она не должна походить на пропаганду и должна убеждать не собственных граждан, а внешний мир, поясняет Slate. В этом случае проще незаметно воспользоваться успехом артистов в политических целях.
Можно предположить, что американская разведка могла подтолкнуть Scorpions к созданию хита, поскольку в прошлом управление уже использовало подобные методы, напоминает издание. Ещё до создания ЦРУ, во времена Второй мировой войны, Управление стратегических служб США запустило серию радиопередач европейского вещания, надеясь внести раскол и сломить моральный дух нацистских солдат. Главным козырем была известная немецкая актриса и противница нацистского режима Марлен Дитрих, исполнявшая по заданию УСС песни на немецком языке, в том числе знаменитую «Лили Марлен», которая была запрещена к трансляции в Германии личным указом Геббельса — без особого успеха. В 1945 году Дитрих получила Медаль Свободы из рук президента США Трумена.
В годы холодной войны «знаменосцем» американского превосходства служил джаз — ранее использовавшийся и в борьбе с нацистами. Ведущие американские джазовые исполнители, включая Дюка Эллингтона и Луи Армстронга, продвигали американскую культуру по всему миру на службе Госдепартамента, в особенности в Европе и Африке.
Американская певица Нина Симон в 1961 году участвовала в историческом концерте в нигерийском Лагосе от Американского общества африканской культуры. В 1967 году, однако, стало известно, что общество финансировалось и частично управлялось ЦРУ. При этом доказательств того, что Симон знала об этой операции, нет.
На протяжении всего конфликта с Советами США использовали методы непрямого воздействия на остальной мир, отмечает Slate. В «Историческом словаре американской пропаганды» Мартин Мэннинг напоминает о существовании подпольных радиостанций в Иране против аятоллы Хомейни или на Тайване для дискредитации китайской власти, как оказалось позже, контролируемых ЦРУ. Как подчёркивает автор статьи, это не означает, что Вашингтон обладал монополией на культурную пропаганду — у него попросту было больше средств и амбиций.
Можно подумать, что методы культурной дипломатии устарели, тем не менее даже сегодня использование популярной музыки в качестве политического оружия остаётся эффективным, пишет Slate, приводя в пример южнокорейское музыкальное направление K-Pop, до 2018 года использовавшееся в целях дестабилизации северного соседа. Несколько северокорейских перебежчиков даже признали, что музыка сыграла главную роль в их разочаровании и решении бежать из страны.
Сегодня корейская поп-музыка официально используется в качестве дипломатического инструмента. По мнению экспертов, она «сознательно создана, чтобы угодить глобальной аудитории», а южнокорейские политики и бюрократы используют её для продвижения «мягкой силы», демонстрируя, насколько страна современна, сложна и прогрессивна.
Не стоит недооценивать и пропагандистскую роль Евровидения, считает издание. Хотя этот конкурс должен символизировать европейское единство и не нести политического посыла, он является превосходной витриной для продвижения европейских ценностей и мнений на континенте. В качестве примера автор приводит победу украинской певицы Джамалы в 2016 году с песней «1944», рассказывающей о переселении крымских татар советскими властями в 1944 году. В разгар конфликта между Украиной и Россией победа песни «1944» вызвала у россиян недоумение, поскольку произведения с политическим текстом не принимаются к участию в конкурсе. Исследователи вопроса отмечают, что слухи о том, что Украина выиграла, благодаря ситуации с Крымом и Россией, циркулируют до сих пор. Более того, будучи организатором Евровидения в 2017 году, Украина запретила въезд в страну представительнице России за «незаконный» въезд в Крым. Москва решила не участвовать в мероприятии и не транслировать его.
В 2000-х годах Государственный департамент США применил тактику, использовавшуюся в отношении джаза в 1950—1960-х годах, к хип-хопу — однако уже в меньших масштабах. В 2011 году журналист «Аль-Джазиры» рассказал, как Вашингтон отправлял рэперов, танцоров и ди-джеев мусульман на Ближний Восток и в Африку, чтобы те давали концерты и подчёркивали в интервью местной прессе тот факт, что они мусульмане, живущие в США. «Цель этих туров заключалась не только в том, чтобы говорить об их интеграции, но и, по мысли организаторов, в продвижении демократии и поощрении инакомыслия», — писал репортёр.
Отвечая на вопрос о политике, проводимой в Сирии, госсекретарь Хиллари Клинтон в своё время заявила: «Мы должны ставить на то, что, если предоставить людям выбор, в конце концов они предпочтут тирании свободу», пояснив, что культурная дипломатия — это «шахматная игра в нескольких измерениях», и подтвердив, что хип-хоп мог бы сыграть в ней свою роль.