Пока в послекарантинный период все пытаются в шутку или серьёзно представить, каким будет мир «после», обозреватель Le Monde Франсуаза Фессо считает небесполезным проанализировать последствия другого глобального кризиса в 2008 году, который привёл к рецессии, массовой безработице и бюджетному дефициту. Он оказал глубокое влияние на президентский срок Николя Саркози и частично объясняет поражение на выборах 2012 года того, кто пятью годами ранее казался надеждой правых и реформатором французской политической жизни. Многие ставки тогда были проиграны, что отражало слабость Франции по отношению к Германии. Таким образом, неприятности Саркози служат ориентиром для Макрона: хотя сейчас ситуация, очевидно, другая, оба президента разделяют понимание того, что в свете происходящего они должны провести масштабные преобразования.
Как напоминает автор статьи, начиная с первого своего послания к французам 12 марта, Эммануэль Макрон говорил о решениях, которые он примет «в следующие недели и месяцы», как только правительство возьмёт под контроль «самый тяжёлый кризис в области здравоохранения, который когда-либо случался во Франции». Среди этих реформ — спасение государственных больниц, возвращение экономического суверенитета, ставка на экологию и переоценка малого бизнеса.
Такой волюнтаризм напоминает о выступлении Николя Саркози в Тулоне 25 сентября 2008 года после банкротства банка Lehman Brothers. Тогда глава государства поставил цель «переосмыслить капитализм» путём «придания нравственного характера финансовому капитализму», а позже во время обсуждения проблем окружающей среды отметил, что кризис открывает возможность для инвестиций в экологически чистую энергию. Однако спустя четыре года «зелёная» повестка полностью исчезла из президентского дискурса, а обещание преобразовать капитализм натолкнулось на более прозаическую реальность: парализованная госдолгом, Франция стала слабым звеном зоны евро и за полгода до первого тура президентских выборов спустилась с верхней строчки кредитного рейтинга, тщетно выпрашивая помощи у Германии. Менее зацикленный на долге, чем премьер-министр, Николя Саркози сделал ставку на возобновление производства, чтобы покрыть дефицит бюджета, и повторял как мантру: «Чем ниже упадёт, тем выше поднимется». В июне 2009 года, когда во Франции началась рецессия, он объявил о «большом займе» в 35 млрд евро для поддержки «будущих инвестиций», что составляло значительную сумму на фоне высокого бюджетного дефицита.
Через два года начавшийся с Греции кризис суверенного долга настиг Францию, которая вместо того, чтобы пожинать плоды ожидаемого экономического роста, должна была проглотить горькую пилюлю повышенных налогов. Во французской газете подчёркивается, что Николя Саркози долго отказывался менять своё мнение по этому вопросу: «Меня выбрали не для того, чтобы их (налоги. — ИноТВ) повышать, и поэтому я их не повышу». Однако через несколько месяцев стало очевидно, что дефицит не удастся покрыть за счёт «чистки» налоговых лазеек — необходимо было также обложить налогом средний класс, отказаться от предела налогообложения и потребовать причитающееся с самых богатых граждан. В конце концов Саркози был вынужден пойти на это, однако неохотно и слишком поздно, так что в глазах рабочего электората он никогда так и не стал президентом-защитником, которым надеялся стать, и ещё в меньшей степени «переосмыслителем» капитализма.
Как считает Франсуаза Фессо, в основе этих неудач лежит неспособность французского президента убедить европейских лидеров в правильности своего решения. Николя Саркози хотел реорганизовать рынки, а не мучить французов, однако президент Европейского Центробанка оказался ещё более непреклонным, чем немецкий канцлер. Несмотря на неоднократные просьбы президента Франции, ему так и не позволили использовать крупные денежные суммы для прекращения спекуляций.
Двенадцать лет спустя ЕЦБ стал спасателем еврозоны, где уже много лет наблюдается слишком слабый экономический рост. Однако Франция не может выиграть в одиночку борьбу за солидарность в вопросе бюджета между богатыми и бедными странами, в то время как долги снова угрожают еврозоне. Наученный неудачами своего предшественника, Эммануэль Макрон понял, что французское предложение должно обязательно подкрепиться договором с Германией. В этой связи соглашение, о котором объявили в понедельник, является важным шагом: две страны договорились в рамках финансовой помощи на преодоление кризиса предложить своим партнёрам 500 млрд евро из общего долга. При этом такое решение, как отмечает обозревательница Le Monde, поставит в трудное положение те страны, у которых много долгов — их лидеры предлагали просто-напросто списать все задолженности.