Чувство потери социального статуса, испытываемое многими французами, заслонило собой истину, которую мало кто хотел знать: «пятая или шестая по величине мировая экономическая держава — это страна, пришедшая в упадок», — констатирует на страницах Le Figaro историк Пьер Вермерен.
Франция, бывшая в XVII—XIX веках первой политической, военной и демографической державой Запада, превратилась в державу «среднего ряда», утверждает автор. Государство, обещавшее своим гражданам быть защитником, учителем, провидцем и архитектором, то есть стратегом, опустилось до ранга отсталого и погрязшего в долгах управленца, уравняв Францию с другими средиземноморскими странами, такими как Испания и Италия, которые коронавирусный кризис «в буквальном смысле подкосил».
Как напоминает историк, со времён правления Франциска I до Шарля Де Голля Франция, не считая нескольких болезненных периодов, имела возможность избежать подобной участи, опираясь на свои плодородные земли, великих правителей и притягательность для всего мира Парижа и Версаля. Во времена революции и империи Франция поддерживала свой статус, благодаря сильнейшей в Европе армии, а позднее — промышленности, которая вывела страну в авангард мирового технического прогресса. Автомобилестроение, авиация, электроэнергетика, кинематограф, производство вооружений, химическая промышленность — во всех этих отраслях Франция была лидером. Однако с началом мировых войн политическое лидерство перешло к Англии и Америке, которые стали местом притяжения талантов.
Как поясняет специалист, из Первой мировой войны Франция вышла великой победительницей, но ослабленной настолько, что её упадок был неизбежен. Это и привело страну к поражению 1940 года. Германия захватила в 70-х годах XX века лидерство в промышленной сфере, в то время как Франция жертвовала целыми отраслями своей промышленности. Позже к Германии присоединилась Восточная Азия, промышленность которой заместила собой сокращение производства во Франции, Великобритании и Америке.
«Коронавирусный кризис стал средневековым божьим судом для нашего нового положения», — уверен Вермерен. Азиатские державы оказались впереди, как технологически, так и по скорости реакции. Благодаря беспрецедентному уровню подготовки, повсеместному ношению масок и систематическому выявлению носителей вируса, в Азии, не считая первоначального очага инфекции в китайской Ухани, удалось обуздать эпидемию без введения режима всеобщей изоляции.
Когда пандемия затронула Европу и США, жители отнеслись к ней легкомысленно, отмечает автор. «В этом отношении наши сограждане вели себя, как и все люди, они думали о себе, то есть были в этом смысле гуманистами: они не верили в бич Божий», — цитирует Вермерен «Чуму» Альбера Камю, замечая, что французские лидеры перестали читать подобные произведения ещё до их исключения из программы Института политических исследований, занимающегося подготовкой кадров для руководства страной. Знаменитый инженерный корпус, без консультаций которого не обходилось ни одно политическое решение с XIX века до времён Де Голля, также пал жертвой новой политики государственного управления, уверен автор.
В последние десятилетия управление «правовым государством», подкрепляемое сокращением промышленного производства и отменой финансового регулирования в соответствии с требованиями Европейского союза, стало делом юристов, и для его функционирования достаточно государственных советников и финансовых инспекторов, полагает специалист.
Экономическая политика, предусматривающая отмену финансового регулирования, породила гигантский долг, продолжает Вермерен. Задолженность осмотрительного французского государства, в 1970-м году не имевшего долгов, в 2010 году достигла 100% ВВП.
Поскольку французская промышленность стала ещё одной побочной жертвой «чистки» в области науки техники, страна не в состоянии сегодня произвести ни масок, ни тестов, ни медикаментов, ни оборудования в достаточном количестве.
Последовательно отстранив от власти военных, писателей и профессуру, государство сохранило статус лишь за врачами, однако постепенный упадок государственной системы здравоохранения и обслуживающих её профессионалов демонстрирует их истинную ценность для властей, считает автор.
«Франция стала крупнейшим поставщиком доходов, субсидий и экономической ренты, благодаря исключительной налоговой доходности, источником которой стала наша глобализованная экономика услуг и наш государственный долг», — констатирует эксперт, замечая, что единственная надежда, как и в 1920-е годы, возлагается на платежи со стороны Германии, на этот раз в форме евробондов, от которых Берлин, к притворному удивлению Парижа, отказывается.
Столпы, на которых держится французское правовое государство, — «полифонический оркестр» официальных и официозных СМИ и уполномоченных представителей правителей, несущих народу «благую весть» от государства вместо того, чтобы «сопровождать граждан в мире, который от них ускользает», Министерство внутренних дел, чья основная функция — «вернуть к реальности» граждан, на которых не подействовало государственное убеждение, и «легально-рациональная» бюрократия по Веберу, благодаря которой краткость и точность законов уступила место «кафкианскому монстру», созданному для отвлечения граждан и умов.
Война, объявленная президентом вирусу, призывает французов найти «квадратуру круга». С одной стороны, чрезвычайное положение в области здравоохранения заставляет их последовательно подчиняться всё более жёстким ограничениям, с другой стороны, сам аппарат, руководящий страной, в крайней степени дезориентирован.
Как напоминает автор, в последние годы Франция перенесла своё фармацевтическое производство и часть машиностроения в Китай, распродала по дешёвке 1,5 млрд медицинских масок и упразднила 100 тыс. больничных мест. Помимо этого, она лишила «жизненных сил» военную медицину, закрыв ряд военных госпиталей. В то время как в Германии насчитывается 30 тыс. мест в палатах интенсивной терапии, во Франции их было всего 5 тыс. Военные же могут обеспечить дополнительно всего несколько десятков таких коек, когда потребности исчисляются тысячами.
«Мы оказались в заключении с нашими обездоленными латинскими сёстрами», — сетует Вермерен, добавляя, что Германия способна сдержать эпидемию, благодаря тестам, а США и Великобритания, хоть и столкнулись с тем же злом, что и Франция, хотя бы избавлены от ограничений со стороны властей.
По мнению автора, по окончании кризиса здравоохранения будет сделано всё, чтобы вернуться к обычной рутине, однако масштаб экономического кризиса будет таким, что простая реконфигурация государственного аппарата не будет вариантом, прогнозирует историк.