Пока юг Европы больше всего страдает от коронавируса и тысячами хоронит умерших от болезни, Германия, которую эпидемия затронула в куда меньших масштабах, открывает свои границы для румынских рабочих, чтобы те собрали весенний урожай спаржи. Как отмечает редакционный директор и обозреватель Le Monde Сильви Кауфманн, в период кризиса Берлин находится в неплохом положении — отчасти благодаря высокому уровню подготовки местной системы здравоохранения, но и отчасти просто из-за везения Германия оказалась далека от передовой линии пандемии.
По мнению журналистки, в таких условиях Берлин «вновь обретает центральную роль» в ЕС, роль страны, которая должна бы проявить знаменитую европейскую солидарность и прийти на помощь наиболее поражённым коронавирусом странам — Италии и Испании. У себя Берлин отреагировал на ситуацию весьма оперативно: изолировал заражённых, провёл масштабные тестирования на COVID-19, сумел защитить уязвимые слои населения и даже не забыл про экономику, подготовив самый большой пакет стимулирующих мер в своей истории стоимостью €750 млрд и рискнув ради этого увеличением бюджетного дефицита.
Однако бежать на помощь союзникам Германия не торопилась, о чём сегодня, по всей видимости, немного жалеет. Уже на первых порах эпидемии Берлин стремительно закрыл границы и запретил экспорт медицинской продукции, а теперь министр иностранных дел страны Хайко Маас отбивается от журналистов «неуклюжими метафорами»: «Это как в самолёте: сначала кислородную маску нужно надеть на себя, а потом помогать другим. Мы всё сделали в правильном порядке».
По этой логике, сейчас пришла пора помогать тем, кто пострадал больше. Но здесь встаёт главный вопрос: как распределить немалые европейские средства по справедливости по всей Европе, чтобы помочь значительно просевшим экономикам, рассуждает Кауфманн. Как избежать усугубления экономического раскола между Севером и Югом?
Естественно, для того чтобы по-союзнически «разделить бремя», от менее пострадавшей стороны требуются уступки. В Берлине такой шаг рассматривается как политический, и на сегодня, по словам автора, ни канцлер Ангела Меркель, ни её партнёры в правящей коалиции не готовы идти на такого рода уступки. Что уж говорить о местных евроскептиках и ультраправой «Альтернативе для Германии».
Здесь наибольший интерес вызывает то, насколько Берлин готов расширить свою «европейскую логику». Франция вот, под напором Рима и Мадрида, уже заявила, что экономическое бремя нужно делить на всех, потому что этот кризис даёт шанс для «качественного скачка» европейской системы. Как бы это ни называли — «коронаоблигациями», «финансовым инструментом», «совмещением кризисных расходов», чтобы избежать страшного понятия «коллективного обеспечения долгов», речь идёт о большом жесте солидарности, который показал бы начало новой эры в европейском сотрудничестве, подчёркивает Кауфманн.
В Берлине, как и в Брюсселе, пока идут обсуждения. Немецкие СМИ настойчиво призывают Германию менять подход — в ответ на это Меркель и её министры не упускают возможности «с запозданием напомнить», что страна всё же проявила солидарность, правда, оставаясь при этом в своей зоне комфорта: приняла 200 пациентов из других государств ЕС в свои больницы, послала Италии гуманитарный груз. «Они крутятся вокруг идеи на хорошо им знакомом игровом поле, в то время как (президент Франции Эммануэль. — ИноТВ) Макрон пытается выбить мяч за его пределы», — комментирует анонимный французский дипломат.
В интервью немецким СМИ Маас заявил: «Не думаю, что можно уже говорить о том, каким будет имидж Германии в концу этого кризиса. У нас будет ещё множество других возможностей продемонстрировать нашу солидарность». Наверняка, объясняет журналистка, он имеет в виду грядущее председательство Германии в Совете Евросоюза, которое стартует с 1 июля.
«Однако это спокойствие, игнорирующее неотложность ситуации в Италии и Испании, граничит с беспечностью. Солидарность нужна сейчас. И именно сейчас вырисовывается имидж Германии», — заключает Сильви Кауфманн.