«Великобритания, как и Россия, знает, каково это — потерять империю. Помимо утраты экономической и военной мощи, нация, которая когда-то управляла другими и внезапно оказалась в одиночестве, испытывает психологический шок», — пишет обозреватель The Times историк Майкл Бёрли.
По его словам, со времён распада Советского Союза Россия пытается вернуть былую славу и доказать, что она по-прежнему играет глобальную роль. Когда в пятницу Британия выйдет из ЕС, она вступит в последний этап своих поисков постимперской роли в мировых отношениях.
Вопрос в том, как именно Соединённое Королевство будет определять себя после брексита. Выступит ли страна против Евросоюза, «как Россия», или станет налаживать с ним новые отношения, отмечает автор статьи.
Бёрли предполагает, что Владимир Путин — «мировой лидер, наиболее сведущий в истории». Причём он довольно часто, хотя и выборочно, применяет свои знания в политике. С тех пор как он пришёл к власти 20 лет назад, президент создаёт новую российскую идентичность, «пользуясь историческим гардеробом».
Этнических русских не так много, как хотелось бы Путину, поэтому он обращается к более широкому евразийскому чувству общности, которое противостоит демократическим и либеральным ценностям Европейского союза, укоренившимся на Западе. Православие также является ключевым элементом этой идеи, подчёркивает историк.
Как ни странно, но Путин, «обязанный своей карьерой коммунизму», не вдохновляется Октябрьской революцией и особенно такими «злостными разрушителями государства, как Ленин и Троцкий». Наоборот, он почитает белых генералов, включая Деникина и Колчака, боровшихся с коммунистами в годы Гражданской войны, обращает внимание публицист.
«Кровавым Сталиным» восхищаться нельзя, кроме тех случаев, когда он становится неотделим от «почти священной» Великой Отечественной войны. Ужасы этого конфликта затронули каждую российскую семью, в том числе и семью самого президента, поясняет Бёрли.
Многие моменты российской истории Путин старается «игнорировать», в частности, секретные положения пакта Молотова — Риббентропа 1939 года, который привёл к разделу Польши. «Неприглядная перебранка» российского президента с Варшавой о её военном опыте — одна из причин, почему ему нравится «размахивать историческими документами на различных саммитах», считает автор статьи.
«Великим героем» для президента является Пётр Столыпин, который до своего убийства в 1911 году пытался преобразовать страну нереволюционными методами. Путин часто перефразирует реплику Столыпина, с которой тот обращался к либералам в парламенте: «Вам, господа, нужны великие потрясения; нам нужна великая Россия».
Он также восхищается автократами-государственниками, такими как Пётр Великий, Александр II и, особенно, Александр III. В 2017 году президент приехал в Крым на открытие огромной бронзовой статуи императора, девиз которого отражается в его афоризме: «Никакой другой политики не может быть у нас, как чисто русская, национальная».
«В контексте 2020 года это, по-видимому, означает создавать и управлять гибридными конфликтами по всему миру и одновременно сбивать Запада с курса различными диверсиями. Это делать проще, чем диверсифицировать российскую экономику или бороться с падением рождаемости и повсеместной бедностью», — полагает историк.
По его мнению, в настоящий момент Путина занимает совсем другая проблема: как остаться у власти после истечения президентского срока в 2024 году. Но ему не нужно беспокоиться о распаде его страны в отличие от Бориса Джонсона.
«Постимперский невроз» Англии отличается, потому что она не такая большая страна, как Россия. Правительство Тони Блэра расширило полномочия Шотландии, а затем Уэльса и Северной Ирландии, что вызвало у англичан чувство несправедливости. Сами они не стремились к ещё большей независимости, поэтому их недовольство всё больше сосредотачивалось на Брюсселе, в котором многие видели тоталитарный режим, поясняет Бёрли.
Точно так же, как постсоветская Россия предаётся воспоминаниям о «временах экспансионистских царей», постбрекситская Британия вздыхает по колониальному прошлому. Но в действительности сегодня торговля с ближайшими соседями, в частности с Ирландией, гораздо важнее для её экономики, чем с Австралией или Новой Зеландией, отмечает публицист.
«Русофобия глубоко укоренилась в британской истории и проистекает из столкновения наших соперничающих империй в XIX веке. Но что если Британия и Россия найдут общее дело в будущем? Могут ли они стать соседями-плохишами Европейского союза?» — рассуждает Бёрли. «Россия считает ЕС почти такой же угрозой, как США или НАТО, и источником «гейропейского» морального разложения, которое презирает Путин», — добавляет он.
Евроскептики считают, что Брюссель преследует скрытые мотивы, требуя, чтобы после брексита Лондон обращался с Ольстером точно так же, как с Ирландской республикой. Если в какой-то момент Соединённое Королевство распадётся, то англичане будут возлагать вину на ЕС.
«Не существует опасений, что Джонсон объединится с Путиным против ЕС, тем более в войне против либеральных ценностей. Но разгневанная Англия может начать вести себя, как бандитская Россия, превращаясь в вечную неприятность для клуба, из которого она только что вылетела. Это, безусловно, придётся Путину по душе», — заключает Бёрли.