Журнал The Economist назвал страной 2019 года Узбекистан, оценив реформы президента Шавката Мирзиёева. Каждый год в декабре британское издание выбирает государство, в котором наблюдаются улучшения в различных сферах, и достаточно часто выше всех поднимаются бедные, нестабильные страны с плохим управлением. Однако победившая демократия не всегда способна удержаться на плаву: так, в Международном суде ООН в Гааге Аун Сан Су Чжи, глава Мьянмы (страны 2015 года по версии The Economist), промолчала в ответ на обвинения своих солдат в геноциде мусульманских меньшинств рохинда.
Неожиданным трендом в 2019 году стал воинственный национализм: Индия лишает мусульман гражданства, Китай запирает их в лагеря, а Америка привнесла эту разрушительную тенденцию в международные институты. Захлестнувшая мир волна оказалась такой сильной, что, по признанию журнала, было облегчением увидеть противоположные явления. Особого упоминания заслуживает Новая Зеландия, в которой после совершённой белым националистом резни в мечетях премьер-министр Джасинда Арден надела на голову платок и объявила, что атака на мусульман является атакой на всё государство. Её правительство запретило полуавтоматическое оружие и выкупило его у населения.
Ещё более впечатляющим поступком стало переименование Македонии: это название, по мнению соседней Греции, подразумевает, что страна претендует на греческую одноимённую область. Неуступчивость греков не дала македонцам вступить в НАТО или начать переговоры по вступлению в ЕС, поэтому парламент в Скопье «переступил через свою гордость» и принял решение, что с февраля государство будет именоваться Северной Македонией. Теперь отношения с соседями потеплели, а путь в НАТО открыт. Тем не менее кандидатуру в ЕС блокирует Эммануэль Макрон: по его словам, ещё одна балканская страна в союзе не понравится французским избирателям.
Менее деспотичными, по оценке The Economist, в 2019 году стали две страны. В Судане массовые протесты привели к свержению Омара аль-Башира, одного их самых жестоких тиранов, чей исламистский режим уничтожил и поработил столько африканцев, что треть страны отделилась и сформировала Южный Судан в 2011 году. Суд признал Башира виновным в коррупции, однако его вряд ли экстрадируют и осудят за геноцид в Дарфуре. Новое правительство, в котором власть разделена, хочет провести выборы через три года, пытается добиться мира в Дарфуре и уже ослабило дресс-код для женщин, однако «старорежимные злодеи» ещё могут положить конец демократическим реформам.
Наконец, победителем британский журнал признал Узбекистан, в котором три года назад процветала консервативная постсоветская диктатура, а закрытым обществом управляли с особенной жестокостью и непрофессионализмом: диссидентов, как утверждается, варили заживо, а множество мужчин, женщин и детей заставляли работать на хлопковых полях.
После смерти в 2016 году «тирана» Ислама Каримова, находившегося у власти 27 лет, ему на смену пришёл премьер-министр Шавкат Мирзиёев. Сперва ничего не изменилось, однако после отставки главы спецслужб новый президент начал реформы, которые набрали обороты за последний год. Его правительство положило конец принудительному труду, закрыло печально известную тюрьму, впустило иностранных журналистов, запретило бюрократам вымогать взятки у малого бизнеса, а открытие множества пунктов пропуска на границе позволило воссоединиться семьям. В страну пригласили зарубежных технических специалистов для реанимации задушенной властями экономики. До Нового года в Узбекистане пройдут выборы в парламент, и хотя пока государству далеко до демократии — все партии поддерживают Мирзиёева, а оппозиционеры остаются за решёткой, — некоторые кандидаты мягко критикуют правительство, что раньше было немыслимо. Простые узбеки тоже высмеивают кампанию и жалуются на политическую элиту, не опасаясь ареста. И хотя Узбекистану предстоит ещё долгий путь, The Economist отмечает, что ни одна страна не достигла таких успехов в 2019 году.