Урсула фон дер Ляйен, новый председатель Европейской комиссии, поставила перед собой цель создать «геополитическую комиссию», чтобы Европа могла действовать более стратегическим образом и усилить своё влияние в расколотом мире, пишет на страницах Le Monde экономист Жан Пизани-Ферри. Он считает, что эта задача будет непростой, потому что ЕС представляет собой, по замечанию экономиста Андре Сапира, «раздробленную власть». Власть — потому что с точки зрения норм, конкуренции или международной торговли Европа может устанавливать свои нормативные предпочтения, приказывать транснациональным компаниям и на равных обсуждать торговые договоры. Однако в то же время это раздробленная власть, потому что её отраслевые полномочия сосредоточены на экономической сфере, они неполные и осуществляются отдельно друг от друга.
Специалист отмечает, что, хотя Франция жаловалась на эти проблемы, такая раздробленность долгое время была удобной: Евросоюз благодаря ей являлся влиятельной фигурой на мировой арене, но не брал на себя ответственности лидера. Соединённые Штаты оставались гарантом экономического порядка, и это предполагало не только порой чрезмерные привилегии, но и обязанности: именно им доставались роли архитектора системы, а также импортёра последней инстанции, кредитора последней инстанции и, при удобном случае, жандарма.
Жан Пизани-Ферри ссылается на двух историков экономики — американца Чарльза Киндлбергера и британца Адама Туза, которые в своих работах хорошо показали, насколько жизненно важными являются эти роли и насколько сложно было Вашингтону их сыграть. Однако в конечном итоге американские власти осознали, что несмотря на строгие рамки системы, в которую приходилось вписываться и соблюдать её правила, это был лучший способ расширить свою сферу влияния и обеспечить процветание своей страны.
В то же время Европа, по мнению автора статьи, приспособилась к американскому руководству и не стремилась оспорить гегемонию доллара. У неё не было больших дипломатических амбиций, а её экономическая мощь покоилась на многостороннем подходе: его провозгласили Соединённые Штаты, они же доминировали в нём, оказывали ему постоянную поддержку и были его лучшим защитником. Однако теперь эта система рассыпалась, и не стоит думать, что она возродится после ухода Дональда Трампа. Демократы и республиканцы больше не верят в то, что участие Китая в многостороннем подходе в конечном счёте приведёт его к западной модели: обе партии считают, что США должны больше думать о своих собственных интересах и не жертвовать ими ради мирового процветания. Как подчёркивает Пизани-Ферри, их позиции, конечно, отличаются: одни хотят наказать Китай, а другие — остановить его взлёт, одни продвигают таможенные пошлины, а другие предлагают использовать иное оружие. Тем не менее и те, и другие устали от лидерства.
Европа, со своей стороны, внезапно оказалась в мире соотношения сил, в котором главные противники — США и Китай — не отделяют, как она, геополитику от экономики. Как показала ситуация с Ираном, Вашингтон без стыда использует власть доллара и Уолл-стрит, чтобы в одностороннем порядке навязывать свои геостратегические предпочтения, а Пекин возможность предоставить кредит или инвестировать превратил в векторы политики с позиции силы, последствия которой ощущаются в Центральной Азии, Африке и вплоть до ЕС. Поэтому Урсула фон дер Ляйен права, пишет экономист в статье Le Monde, однако ей придётся провести тройное преобразование: поменять образ мыслей, изменить организацию системы и модернизировать функционал.
Сперва Евросоюзу необходимо научиться экономической самостоятельности, причём речь идёт не о том, чтобы закрыть свои границы, порвать отношения с Китаем (который наравне с США должен остаться его ведущим партнёром) или отказаться от многостороннего подхода, генетически запрограммированного в Европе. Самостоятельность заключается в разработке стратегии и европейских интересов, которые не будут определяться исключительно по отраслям или исключительно в экономической сфере.
С точки зрения организации странам Европы необходимо перестать вести свою экономическую политику поодиночке. Главенство закона и структура Еврокомиссии поощряет раздробленность — с ней непросто покончить, потому что такая система не похожа на функционирование государства. Так, было бы ошибкой желать подчинить политику конкуренции, которая является одним из козырей Европы, индустриальной политике, которая, к тому же, имеет нечёткие определения. С другой стороны, необходимо обеспечить процессуальные средства, чтобы во время рассмотрения случая о конкуренции Комиссию проинформировали о потенциальных последствиях в сфере безопасности и она могла их учитывать при принятии решения.
Наконец, Евросоюзу необходимы новые средства для улучшения функциональности. Например, на данный момент он не может воспрепятствовать прямым иностранным инвестициям в одну из стран-членов, даже если такой шаг открывает доступ ко всему внутреннему рынку. Необходимо, чтобы компетентное большинство могло это сделать. Кроме того, нежно модернизировать и денежные транзакции: международное использование евро привело к отсутствию контрактов по финансовому обмену (своп-линий), которые позволяют предоставить наличные деньги в евро третьим станам. Однако Европейский центральный банк сможет их создать, если только есть договорённость со странами по разделению сопутствующих рисков.
Как подводит итог Жан Пизани-Ферри для Le Monde, экономическая самостоятельность — это вопрос образа мыслей, организации и средств, и в этих трёх направлениях необходимо срочно действовать, потому что «мир не будет нас ждать».