Экономическая экспансионистская политика Китая поддерживает, в том числе, слабые постсоветские государства в Центральной Азии. Какие шансы и риски несёт в себе Новый шёлковый путь для европейских компаний и что он означает на международном уровне? Ответить на эти вопросы в австрийской газете Der Standard взялись руководитель Венского Центра исследования проблем Черноморского региона Йоханнес Ляйтнер и старший исследователь этого центра, внештатный профессор Венского университета Ханнес Мейснер.
Китайская инициатива «Один пояс — один путь» и связанный с ней Новый шёлковый путь представляют собой колоссальные инфраструктурные и инвестиционные проекты исторического масштаба. С октября 2013 года Китай вложил $421 млрд в 75 полуофициальных стран шёлкового пути, напоминают авторы статьи. Это касается и таких постсоветских государств Центральной Азии, как Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Туркменистан.
Политический и экономический дискурс по поводу китайской инициативы Нового шёлкового пути по-прежнему формируется под влиянием вопроса о том, насколько далеко Китай может зайти в использовании инвестиций на огромные суммы для обеспечения своего превосходства в регионе. С этим также связан вопрос о том, насколько от этой инициативы в долгосрочной перспективе выиграют в социально-экономическом плане затронутые страны.
Для европейских компаний, в свою очередь, встаёт вопрос, какие шансы и перспективы для их бизнеса откроют китайские инвестиции. Хотя для конечного ответа на эти вопросы ещё слишком рано, можно с уверенностью говорить о том, что капиталовложения несут с собой большие возможности. Это подтверждается уже тем, что в государствах региона ведётся строительство срочно необходимых объектов инфраструктуры.
На этом фоне интерес европейских предприятий к Центральной Азии в последнее время существенно возрос, подчёркивают австрийские эксперты. В большинстве случаев речь пока идёт о принятии стратегических решений по поводу будущего участия в жизни региона. В связи с этим политические аналитики, рассчитывающие возможные риски, оценивают, какие шансы и опасности для международных компаний на территории постсоветских стран Центральной Азии готовит Новый шёлковый путь Китая.
Как поясняется в статье, политические риски связаны с факторами, восходящими к институциональному и общественному полю государства, и потенциальными негативными последствиями для бизнеса компаний. В лучшем из худших вариантов компания может упустить удачные деловые возможности. В худшем случае дело может дойти до потери совершённых капиталовложений безо всякой компенсации — например, вследствие войны или экспроприации.
Однако основные политические факторы риска выявляются не только на глобальном, региональном и межгосударственном уровне. То есть они могут быть не только внешними, но и внутренними, и возникать на уровне страны. При этом в обеих сферах можно обнаружить совершенно различные тенденции, уверяют авторы статьи.
Внешние политические риски за последние годы заметно снизились. Это не всегда было так, потому что до недавнего прошлого господствовали представления о том, что «Один пояс — один путь» имеет высокий конфликтный потенциал на региональном уровне и может способствовать расшатыванию стабильности в регионе. В конце концов, Китай вторгается в географическое пространство, которое Москва рассматривает как свою сферу влияния на основании культурно-исторических и экономических причин, а также исходя из политики безопасности.
До какой степени и какими средствами Россия готова отстаивать собственное превосходство в ближнем зарубежье, мир может видеть с 2014 года на Украине, пишет Der Standard. По уверениям авторов, региональная конкуренция между сторонниками ассоциации государства с ЕС и приверженцами вступления в Евразийский экономический союз под руководством России спровоцировала революцию, гражданскую войну, потерю контроля над востоком Украины и «аннексию Крыма»* Россией. На международном уровне это привело к значительному конфликту между ЕС и США с одной стороны и Россией с другой, вылившемуся в политические и экономические санкции. Этот конфликт с тех пор в значительной степени коснулся многих международных компаний.
В то же время между Китаем и Россией сейчас развивается совершенно иная динамика на основе набирающего обороты сотрудничества в рамках проекта Нового шёлкового пути. В 2018 году оно вылилось в заключение торгового соглашения между Китаем и ЕАЭС, в который сейчас наряду с Россией входят Казахстан, Киргизия, Белоруссия и Армения. Потенциал для конфликтов не исчез, но процесс единения продолжается не в последнюю очередь за счёт существования общего «внешнего врага», отмечают авторы статьи. В конце концов должен сформироваться стратегический блок против Запада, то есть ЕС и, в особенности, США. К тому же Россия всё больше зависит от Китая и не может позволить себе ещё один конфликт на фоне продолжающихся санкций.
Россия крайне заинтересована в китайских инвестициях, пишет австрийская газета. Однако сам Китай очень ловко избежал открытых противоречий российским интересам, провозгласив необходимость чисто экономического сотрудничества, в результате которого в выигрыше окажется каждая из сторон. В конечном итоге между Китаем и Россией сложилась модель разделения рабочего процесса: Москва обеспечивает безопасность и стабильность региона, Пекин вкладывает необходимые средства.
На данный момент ЕАЭС проявил себя на постсоветском пространстве Центральной Азии важным якорем политической стабильности и экономического сотрудничества, даже если экономический потенциал развития ЕАЭС имеет границы, отмечается в статье. Союз объединяет экономики с классическими постсоветскими структурными недостатками, такими как ненадёжность правового поля, доминирование сырьевого сектора и нехватка стимулов для проведения реформ. Хотя ЕАЭС стремится к созданию таможенного союза, к 2018 году единый таможенный тариф удалось организовать лишь на 60% его территорий. К тому же между странами союза присутствует недостаток согласия по поводу экономической и валютной политики.
Россия доминирует в ЕАЭС и приносит 86% его общей экономической продуктивности. На это, как и на внешнеполитические действия Москвы, в остальных государствах смотрят с недоверием. Эти страны стремятся к максимальному сохранению своего суверенитета. К тому же между ними присутствует конкурентное мышление. При этом с ЕАЭС для них связаны и некоторые негативные моменты. Так, более высокие таможенные тарифы привели к ущербу в торговле с Китаем. Узбекистан при нынешнем президенте Мирзиёеве с начала 2017 года проводит реформы и на этом фоне сблизился с ЕАЭС, но пока не стремится к членству в нём.
Международные компании сейчас умеют точно анализировать внутренние политические риски. Эти риски восходят к советскому наследию стран Центральной Азии, связанному с дефицитом необходимых институтов и недостатками правовой системы. Действия компаний в значительной степени направлены на то, чтобы использовать власть государства для обеспечения преимущества перед конкурентами или совсем выдавить их с рынка. Этот принцип на языке исследования политических рисков называется «государственным захватом», поясняют авторы статьи.
В итоге в затронутых странах наблюдается недостаток качественного регулирования рынка. Правовые системы зависят от политических кругов и не предоставляют достаточных гарантий на соблюдение прав собственности. В такой ситуации необходимы неофициальные сети для налаживания и обеспечения надёжности деловой активности, но такие сети тоже подвержены нестабильности и непредсказуемости. К тому же подобные практики противоречат требованиям предприятий к соблюдению правовых норм.
Помимо этого, следует учитывать нестабильность господствующих систем, продолжают австрийские эксперты. Стабильность в этих странах достигается, главным образом, репрессивными методами. Поэтому для международных компаний всегда существует риск столкнуться с радикальными политическими переменами, которые зачастую приводят к потерям личных сетей контактов. В итоге приходится выстраивать их заново в осложнённых условиях. С проблемами смены власти сталкивались фирмы в Туркменистане, Узбекистане и Казахстане, напоминает издание.
Также необходимо отметить, что аналитики, оценивающие политические риски, постоянно должны исследовать специфические особенности той или иной страны и их возможные последствия. Несмотря на общее советское прошлое, в настоящем этих стран то и дело возникают существенные различия. В России наблюдаются значительные расхождения между регионами, которые необходимо учитывать, тогда как неофициальные сети власти в центрально-азиатских странах более централизованы. При этом в Казахстане постоянно встаёт вопрос о том, каким образом новый президент Токаев справится с управлением неофициальной системой. В старой системе его предшественник Назарбаев выступал в роли главного посредника между региональными группировками и их компаниями.
В свою очередь, нынешний президент Узбекистана Мирзиёев ввёл в отношении международных компаний политику открытых дверей, но, несмотря на все представляющиеся благодаря этому шансы, политические риски для международных предприятий остаются высокими, заключают австрийские эксперты в статье для Der Standard.
* Крым вошёл в состав России после того, как за это проголосовало подавляющее большинство жителей полуострова на референдуме 16 марта 2014 года (прим. ИноТВ).