«Идея создания общей армии ЕС — нереальная. Европейской армии нет и не будет! Так же как нет натовской армии», — пишет в статье для издания Rzeczpоspolita бывший министр обороны Польши Богдан Клих.
«Аннексия Крыма*, вторжение России в украинский Донбасс, а с другой стороны — слова президента США Дональда Трампа, а также брексит, привели к новой и вызывающей беспокойство ситуации в НАТО», — продолжает он.
Во время последнего визита в Варшаву генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг сказал: «Мы имеем дело с определённым парадоксом. Мы видим разницу мнений в определённых вопросах, таких как торговля, изменение климата, ядерное соглашение с Ираном, продолжается спор за распределение между странами расходов на оборону, но несмотря на эти разногласия также видно, что в НАТО Северная Америка и Европа вместе делают намного больше, чем они делали в течение долгих лет». И это последовательное укрепление восточного фланга НАТО проходит с большим участием американской стороны, что особенно видно в Польше, добавляет автор.
Сначала во время саммита в Ньюпорте одобрили создание союзных сил быстрого реагирования. Также союзники начали проводить полномасштабные учения в странах восточного фланга, чтобы показать России, что альянс серьёзно относится к обязательствам по отношению к каждой стране-члену, особенно приграничным, таким как Польша и прибалтийские страны, напоминает он.
Потом настало время для ротационного размещения в этих странах многонациональных батальонов НАТО с командованием в польском городе Эльблонг. Этому расширенному передовому присутствию союзнических сил сопутствовало перемещение в Польшу американской тяжёлой бригады, а также размещение техники США, которую могут использовать дополнительные силы в случае угрозы для северо-восточного рубежа НАТО. В сумме на территории Польши сегодня размещается около 4,4 тыс. солдат в форме армии Соединённых Штатов. «По сравнению с первыми соглашениями, подписанными министром Сикорским и мной, это означает большой количественный скачок», — подчёркивает бывший министр обороны Польши.
Следовательно, можно сказать, что НАТО на данный момент располагает силами немедленного реагирования, укреплёнными силами быстрого реагирования, расширенным присутствием на передовом восточном фланге и ещё дополнительно теми основными силами, которые должны прийти на помощь в течение 30 дней, если страна окажется под угрозой. И на этом основывается нынешняя доктрина НАТО, которая звучит как «устрашение силами подкрепления», объясняет автор.
«Только никто до сих пор не ответил убедительно на вопрос: а что будет в течение этих 30 дней? Остановит ли это «устрашение» Россию перед возможной агрессией? Это называется «пробел в 30 дней», для которого НАТО должно найти решение. Потому что все эти силы не обеспечат защиту, особенно Сувальского перешейка и прибалтийских стран, которые Россия может занять ещё до того, как придёт помощь», — бьёт тревогу экс-министр.
Не без участия президента Трампа также появилась политическая проблема. Достаточно было только одного его высказывания, что НАТО устарело, чтобы вызвать беспокойство в Европе. А для России — это подарок и поощрение к действию, объясняет он. Трамп начал воспринимать союзнические обязательства как предмет для переговоров, а ведь альянс руководствуется безоговорочным принципом «один за всех и все за одного». Он безоговорочен — потому что без него не было бы НАТО.
Эти вызывающие беспокойство декларации Трампа совпали по времени с решением Великобритании о брексите. Всё это привело к тому, что часть европейцев почувствовала беспокойство. В связи с этим после девяти лет стагнации, с 2016-го двинулся вперёд процесс укрепления постоянного структурированного сотрудничества по вопросам безопасности и обороны ЕС (PESCO). В особенности Германия с Францией начали возрождать эту политику, предлагая разные решения, подчёркивает автор.
«В принципе не было введено ничего нового, что бы выходило за рамки существующих договоров. Просто-напросто начали воплощать эти решения, которые были записаны, но которые были мертвы», — добавляет он.
Прозвучала также идея «стратегической автономии», продвигаемая Францией, прежде всего президентом Макроном, то есть европейского альянса, независимого от НАТО. Президент Франции предложил подписать европейский договор безопасности и обороны, своего рода оборонительную шенгенскую зону и создание европейского совета безопасности с участием Великобритании после брексита.
«Здесь звучит нотка деголлевских устремлений Франции, но это прежде всего реакция на ослабления трансатлантической связи между Америкой и Европой. Это не очень хорошая идея, потому что она означает строительство альтернативной структуры в отношении НАТО и выход за пределы общей политики безопасности и обороны, которая как раз возрождается. Существенное преимущество общей политики безопасности и обороны над этими решениями заключается в её всестороннем характере, это значит, что любая страна — член ЕС может в ней участвовать», — объясняет он.
Военный считает, что в ситуации, когда в Европе появляются всё новые угрозы, нужно придерживаться механизмов и инструментов, которые имеются в распоряжении. Они лежат на столе уже десять лет, но никто не хотел к ним прибегнуть. Только три года как эта ситуация начала меняться. Запуск постоянного структурированного сотрудничества по вопросам безопасности и обороны (PESCO) — это новый импульс для Европейского агентства защиты или в конце концов использование по просьбе Франции «клаузулы солидарности» после террористических атак — это примеры прорыва этого дефицита политической воли лидеров ЕС. Создание Европейского оборонительного фонда или двукратное подписание декларации о сотрудничестве ЕС с НАТО — это проявление новых инициатив, укрепляющих позицию ЕС без оспаривания роли НАТО.
«Это всё в интересах Польши. Наша национальная безопасность должна быть укреплена снаружи тремя столпами: НАТО, США и ЕС. Пренебрежение последним и концентрация на втором приводит к тому, что в момент угрозы мы можем не суметь ответить на вызовы с Востока. Маргинализация нашей позиции в Евросоюзе и ослабление союзнических связей с некоторыми европейскими членами НАТО по собственному желанию является стратегической ошибкой. Она может пошатнуть безопасность нашей страны в кризисной ситуации», — резюмирует в статье для издания Rzeczpоspolita бывший министр обороны Польши Богдан Клих.
* Крым вошёл в состав России после того, как за это проголосовало подавляющее большинство жителей полуострова на референдуме 16 марта 2014 года (прим. ИноТВ).